Глава 50
Командор Диего Гарза во главе четырех вооруженных агентов гвардии шел по Пласа-де-ла-Армериа, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на выкрики журналистов за решеткой чугунной ограды. Через прутья ограды на него нацелились объективы телекамер, доносились просьбы прокомментировать события.
По крайней мере они увидят, предпринимаются хоть какие-то действия.
Отряд подошел к главному входу собора, который оказался заперт. Что неудивительно в такой час. Гарза принялся колотить в дверь рукояткой пистолета.
Тишина.
Гарза продолжал стучать.
Наконец дверь распахнулась, и командор оказался лицом к лицу с испуганной уборщицей, которая еще больше перепугалась, увидев перед собой крошечную армию.
– Где епископ Вальдеспино? – грозно спросил Гарза.
– Я… я не знаю.
– А я знаю, что он здесь. Вместе с принцем Хулианом. Вы их видели?
Она покачала головой.
– Я только что пришла. Я всегда по субботам убираюсь после…
Гарза решительно отодвинул ее в сторону и вместе с агентами устремился в полумрак собора.
– Закройте дверь, – бросил он уборщице. – И не путайтесь под ногами.
С пистолетом наготове он решительно направился к кабинету Вальдеспино.
На другой стороне площади в подвальной комнате визуального контроля Моника Мартин стояла у кулера и курила. Эту сигарету она хранила давно. Из-за волны либеральной политкорректности, захлестнувшей Испанию, курить в помещениях дворца запретили. Но, думала Мартин, учитывая обрушившийся сегодня на дворец шквал подозрений в совершении всевозможных преступлений, сигарета, пусть и немного пересушенная, вполне допустимое нарушение регламента.
Все пять новостных каналов на немых телеэкранах продолжали комментировать в прямом эфире убийство Эдмонда Кирша, снова и снова прокручивая страшные кадры его смерти. И каждый показ предваряло лицемерное предостережение.
Внимание: следующий сюжет содержит кадры, которые могут быть неприемлемыми для некоторых категорий зрителей.
Ни стыда ни совести, думала Мартин, ведь эти предостережения – не забота о зрителях, а приманка, после которой никто точно не станет переключать канал.
Она сделала еще одну затяжку, пощелкала пультом. Большинство телекомпаний пережевывали одни и те же «теории заговора», перемежая их кричащими заголовками «срочных новостей» или сенсационными вопросами в бегущей внизу строке.
Футуролога убила церковь?
Научное открытие века навсегда утрачено?
Убийцу подослала королевская семья?
Вы должны сообщать новости, злилась Мартин, а не распространять слухи под видом вопросов.
Моника всегда считала, что без серьезной журналистики не может быть свободы и демократии, и ее все больше раздражали беспринципные «коллеги», провоцирующие публику абсолютно бредовыми предположениями – они облекали их в форму вопросов, чтобы избежать обвинений в клевете.
Не отставали и серьезные научно-популярные каналы, которые спрашивали зрителей: «Вы считаете возможным, что этот храм в Перу в древности построили инопланетяне?»
Хватит, хотелось крикнуть Мартин прямо в экран. Это невыносимо! Прекратите задавать идиотские вопросы!
Канал Си-эн-эн, похоже, решил сохранить хоть какое-то самоуважение.
Памяти Эдмонда Кирша.
Пророк. Визионер. Творец.
Мартин включила звук.
– …человек, который любил искусство, технологии и инновации, – печально говорил ведущий. – Почти мистические способности предсказывать будущее сделали его имя известным всему миру. По словам коллег, все предсказания Кирша в области компьютерной техники сбылись.
– Все так, Дэвид, – перебила его соведущая. – Жаль, мы не можем сказать то же самое о предсказаниях Кирша о самом себе.
На экране появилась архивная запись. Кирш с бронзовым от загара лицом дает интервью на тротуаре перед зданием Рокфеллер-центра в Нью-Йорке. «Сегодня мне тридцать лет, – говорит Эдмонд. – Теоретически я мог бы дотянуть до шестидесяти восьми. Но будущие успехи медицины, новые технологии долголетия, восстановление теломеров – концевых участков хромосом – дадут мне возможность встретить сто десятый день рождения. Я предсказываю это! И я настолько уверен в своем предсказании, что уже зарезервировал зал в ресторане «Рейнбоу рум» для банкета по случаю своего стодесятилетия. – Кирш улыбается и смотрит на самый верх здания. – Только что полностью оплатил счет – заранее, за восемьдесят лет. С учетом предполагаемой инфляции!»
На экране снова появилась ведущая и со скорбным видом изрекла:
– Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.
– Что верно, то верно, – подхватил ее коллега. – И все же один из самых интригующих вопросов, возникающих в связи со смертью Кирша: в чем суть его сенсационного открытия? – Он серьезно посмотрел прямо в камеру. – Откуда мы? Что нас ждет? Два великих вопроса. Два вечных вопроса.
– И чтобы попытаться ответить на эти вопросы, – с энтузиазмом продолжила ведущая, – к нам присоединяются две очень компетентные женщины – священник епископальной церкви из Вермонта и биолог-эволюционист из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Мы вернемся после короткой рекламы, чтобы узнать их мнения.
Мартин заранее знала их мнения – полярно противоположные, иначе бы их не пригласили. Без сомнения, женщина-священник скажет: «Бог создал нас, и мы идем к Богу», а женщина-биолог возразит: «Мы произошли от обезьяны и рано или поздно бесследно исчезнем».
И все это доказывает только одно: мы, зрители, готовы смотреть что угодно, лишь бы это щекотало нервы.
– Моника! – услышала она крик Суреша.
Мартин обернулась: к ней бежал агент центра электронной безопасности.
– Что стряслось? – спросила она.
– Мне только что звонил Вальдеспино, – задыхаясь, выпалил Суреш.
Она выключила звук телевизора.
– Епископ звонил… тебе? Он объяснил, черт возьми, что происходит?
Суреш отрицательно покачал головой:
– Я не спрашивал, а он не сказал. Он хотел узнать, могу ли я кое-что проверить в нашей телефонной сети.
– То есть?
– ConspiracyNet недавно сообщила, что кто-то из дворца позвонил в музей Гуггенхайма перед самым началом презентации и попросил Амбру Видаль включить Авилу в список гостей. Вы ведь об этом знаете?
– Знаю. Я же тебе велела выяснить, кто звонил.
– Вот именно. Вальдеспино попросил о том же – зайти на сервер коммутатора, найти запись звонка и проследить, откуда именно он сделан. Возможно, так удастся выяснить личность звонившего.
Мартин в замешательстве подумала, что главный подозреваемый – сам Вальдеспино.
– В музее утверждают, – продолжал Суреш, – что в их приемную позвонили незадолго до начала презентации прямо из королевского дворца. И на их коммутаторе этот входящий звонок зарегистрирован. Я просмотрел все наши исходящие звонки в то время. – Он покачал головой. – Беда в том, что ничего нет. Ни одного исходящего. Кто-то стер запись звонка из дворца в музей.
Мартин помолчала, раздумывая, прежде чем спросить:
– У кого есть доступ к серверу?
– Именно этот вопрос задал Вальдеспино. И я сказал ему правду. Доступ есть у меня, как у главы центра электронной безопасности. Но я ничего не стирал. Остается только один человек – командор Гарза.
Мартин вздрогнула.
– Думаешь, Гарза мог подчистить записи телефонных звонков?
– Почему бы и нет? В конце концов, это его обязанность – обеспечивать защиту дворца. Если вдруг начнется следствие, то… никакого звонка не было. И у нас есть возможность все отрицать. Так что уничтожение записи поможет оградить дворец от подозрений.
– Оградить от подозрений? – возмутилась Мартин. – Но ведь звонок был! Амбра Видаль внесла Авилу в список гостей. И запись в приемной музея Гуггенхайма…
– Все так. Только теперь это слово какой-то девочки, сидящей в приемной на телефоне, против авторитета всего королевского дворца. У нас все чисто.
Мартин далеко не была в этом уверена.
– И ты все это сказал Вальдеспино?
– Сказал как есть. Не важно, уничтожил Гарза запись о звонке или нет. Если и уничтожил, то чтобы защитить дворец. – Суреш сделал паузу. – Правда, сразу после разговора с епископом мне пришла в голову одна мысль.
– А именно?
– Строго говоря, доступ к серверу коммутатора есть еще у одного человека. – Суреш с опаской оглянулся и подошел к Мартин почти вплотную. – У принца Хулиана есть коды доступа ко всем системам.
Мартин вздрогнула.
– Это просто смешно.
– Согласен, звучит глупо, – признал он. – Но в это время принц был во дворце. Один в своих апартаментах. Он легко мог зайти на сервер и стереть запись о звонке. Это не так сложно, а принц куда более продвинут технически, чем принято думать.
– Суреш, – взвилась Мартин, – ты правда считаешь, что принц Хулиан, будущий король Испании, послал киллера в музей Гуггенхайма, чтобы убить Эдмонда Кирша?
– Не знаю, – ответил он. – Я просто говорю, что есть такая вероятность.
– Но зачем это принцу?!
– Вам ли не знать? Вспомните, в последнее время писали, что Амбру Видаль и Эдмонда Кирша постоянно видят вместе. И она летала к нему в Барселону.
– Но это же по работе!
– Политика – это прежде всего имидж, – сказал Суреш. – Вы сами меня так учили. И нам с вами прекрасно известно, что публичная помолвка принца сработала на его имидж совсем не так, как он предполагал.
Телефон Суреша пискнул. Он прочел полученное сообщение, и его лицо вытянулось.
– Что там? – спросила Мартин.
Не говоря ни слова, Суреш бросился в центр безопасности.
– Суреш! – Мартин загасила сигарету и побежала следом. Когда она вошла в комнату, один из сотрудников уже прокручивал Сурешу запись камеры слежения.
– Что это такое? – спросила Мартин.
– Служебный выход из собора, – пояснил сотрудник. – Пять минут назад.
Мартин и Суреш, наклонившись, внимательно следили, как молодой министрант выскакивает из служебного выхода собора, бежит по почти безлюдной улице Калле-Майор и садится в видавший виды «опель».
Ну и что? – подумала Мартин. Парень едет домой после мессы.
Но вот «опель» тронулся и медленно подъехал почти вплотную к дверям – тем самым, из которых минуту назад выбежал министрант. Тут же из собора выскользнули два темных силуэта. Согнувшись, двое мужчин забрались на заднее сиденье «опеля».
Не было никаких сомнений – это епископ Вальдеспино и принц Хулиан.
Через секунду «опель» резко рванул с места, повернул за угол и исчез из кадра.
