Глава 44
В просторной туалетной комнате «Гольфстрима-G550» Амбра Видаль, подставив руки под струю теплой воды, смотрела в зеркало, едва узнавая себя.
Что же я наделала?
Она взяла бокал, сделала глоток вина, с тоской вспоминая, как хорошо все было еще несколько месяцев назад – тихая уединенная жизнь, работа в музее. Ничего этого больше нет. Все пошло прахом в один миг, когда Хулиан сделал ей предложение.
Нет, поправила она себя, все кончилось, когда я сказала «да».
Еще не отойдя от пережитого сегодня ужаса, она попыталась осмыслить, как все это могло произойти.
Я пригласила убийцу Эдмонда в музей.
Меня обманул кто-то из дворца.
И теперь я слишком много знаю.
Нет прямых доказательств, что за убийством стоит принц Хулиан, возможно, он вообще ни при чем. Но Амбра уже достаточно хорошо представляла, как действуют во дворце: крайне маловероятно, чтобы подобное произошло без ведома принца. А то и без прямого его указания.
Я слишком много рассказала Хулиану.
Последнее время Амбре приходилось оправдываться перед ревнивым женихом почти за каждую минуту, проведенную с Киршем, и потому она делилась с Хулианом многим из того, что знала о предстоявшей презентации Эдмонда. Теперь эта откровенность казалась ей безрассудной.
Амбра закрыла воду, вытерла руки и, взяв бокал, допила вино. Из зеркала на нее смотрела незнакомая женщина – некогда сильная и уверенная, а теперь растерянная, подавленная, мучимая раскаянием и угрызениями совести.
Сколько же ошибок я совершила всего за несколько месяцев…
Мысленно возвращаясь в недавнее прошлое, Амбра спрашивала себя: а могла ли она поступить иначе?
Четыре месяца назад дождливым мадридским вечером она была на благотворительной выставке в Центре искусств королевы Софии. Большинство собравшихся устремились в зал 206.06 к «Гернике» – самому знаменитому экспонату музея, огромному, почти восьмиметровому полотну Пикассо, где изображены ужасы бомбежки баскского городка во время Гражданской войны в Испании. Амбре больно было смотреть на эту картину, слишком живо напоминавшую о кровавой фашистской диктатуре Франсиско Франко, правившего Испанией с 1939 по 1975 год.
Она предпочла уединиться в небольшом зале, где выставлены работы одной из ее любимых художниц – галисийки Марухи Мальо; успех ее сюрреалистических полотен в 1930-е годы полностью изменил представления об испанских художницах-женщинах.
Амбра стояла в одиночестве перед картиной «Вербена» – социальной сатирой, наполненной глубокими символами, – как вдруг услышала за спиной низкий мужской голос.
– Es casi tan guapa como tú, – прозвучали слова. Она почти так же прекрасна, как ты.
Да неужели? Амбра, не оборачиваясь, продолжала смотреть на картину. На подобных мероприятиях некоторые посетители ведут себя так, будто они не в храме культуры, а в увеселительном заведении.
– ¿Qué crees que significa? – не отставал мужчина. Как вы думаете, что все это означает?
– Не знаю. – Амбра решила сказать неправду, причем по-английски, надеясь таким образом отвязаться от незнакомца.
– Мне нравится эта картина, – сказал он тоже по-английски, почти без акцента. – Мальо значительно опередила свое время. Жаль, что неопытный зритель за внешним блеском может не заметить внутренней глубины. – Он помолчал. – Думаю, вам тоже приходилось сталкиваться с чем-то подобным.
Амбра устало вздохнула. Неужели такая тактика еще на кого-то действует? С подчеркнуто вежливой улыбкой она повернулась к мужчине, собираясь окончательно его отшить:
– Сэр, это конечно, очень мило с вашей стороны, но…
И оборвала фразу на полуслове.
Перед ней стоял человек, которого она с самого детства видела на телеэкране и обложках журналов.
– О, – смутилась Амбра, – вы…
– Так нахальны? – подсказал он ей. – Или неловки? Простите, я веду довольно замкнутый образ жизни и не очень хорошо умею знакомиться. – Красивый мужчина улыбнулся и протянул руку. – Меня зовут Хулиан.
– Мне известно ваше имя, – призналась Амбра. Щеки у нее горели – она пожимала руку принцу Хулиану, будущему королю Испании. Он был гораздо выше, чем она представляла, с мягким взглядом и обезоруживающей улыбкой.
– Не ожидала увидеть вас здесь. – Амбра быстро взяла себя в руки. – Думала, вас больше интересует Прадо: Гойя, Веласкес… Считала, вы поклонник классики.
– Иными словами, безнадежно отстал от времени? – уточнил он с легкой иронией. – Мне кажется, вы меня путаете с отцом. Мальо и Миро всегда были моими любимыми художниками.
Они еще немного поговорили, и Амбру поразило, как хорошо принц разбирается в искусстве. Вообще-то неудивительно. Человек вырос в Королевском дворце Мадрида, где собрана одна из лучших в Испании коллекций произведений искусства. Возможно, в его детской на стене висел оригинал Эль Греко.
– Надеюсь, мы продолжим наш разговор, – сказал принц, протягивая ей визитную карточку с золотым тиснением. – Хочу пригласить вас завтра поужинать. Тут номер моего мобильного. Сообщите, когда вам удобнее.
– Поужинать? – удивилась Амбра. – Но вы даже не знаете, как меня зовут.
– Вас зовут Амбра Видаль, – спокойно произнес принц. – Вам тридцать девять лет. У вас степень магистра истории искусств Университета Саламанки. Вы директор музея Гуггенхайма в Бильбао. Недавно выступали в дискуссии по поводу Луиса Квилеса, чьи работы, и тут я с вами согласен, прекрасно передают ужас современной жизни, но вряд ли годятся, чтобы привить детям любовь к живописи. Но я не согласен, что они схожи с произведениями Бэнкси. Вы не были замужем. У вас нет детей. И вам очень идет черный цвет.
Амбра с трудом нашлась с ответом:
– Господи, неужели вы думаете, что это сработает?
– Не знаю. – Он обезоруживающе улыбнулся. – Поживем – увидим.
Тут же как по мановению волшебной палочки материализовались два агента Королевской гвардии, в сопровождении которых принц удалился в другой зал и смешался с толпой вип-персон.
Амбра сжимала в руках визитку, переживая уже порядком подзабытое чувство. Душа пела. Принц только что назначил мне свидание?
В школе Амбра была боевой девчонкой и в среде друзей-подростков считалась «своим парнем». Потом, когда красота ее расцвела, она вдруг заметила, что мужчины в ее присутствии начинают смущаться, мямлить и робеть. Сегодня же она встретила сильного, уверенного в себе мужчину, перед волей которого трудно устоять. Это заставило ее почувствовать себя женщиной. Молодой и привлекательной.
На следующий же вечер водитель забрал Амбру из отеля и привез в королевский дворец на званый ужин, где присутствовали десятка два видных общественных и политических деятелей. Принц представил ее гостям как свою «очаровательную новую знакомую» и весь вечер говорил только об искусстве, что позволяло Амбре принимать самое активное участие в разговоре. Ее не оставляло чувство, что ей устроили своеобразные смотрины, но, как ни странно, это ее нисколько не смущало. И даже напротив – льстило.
После ужина Хулиан отвел ее в сторонку и спросил шепотом:
– Надеюсь, вам понравилось? – Он улыбнулся. – Я хотел бы снова увидеть вас. Как насчет четверга?
– Спасибо за приглашение, – ответила Амбра. – Но завтра я должна вернуться домой, в Бильбао.
– Хорошо. Я прилечу в Бильбао. Вы бывали в ресторане «Этксанобе»?
Амбра с трудом удержалась от смеха. «Этксанобе» – одно из самых знаменитых заведений в Бильбао. Любимое место поклонников искусства со всего света. Ресторан поражает авангардным декором и яркой «дизайнерской» кухней – посетителям кажется, будто они обедают внутри картины, написанной Марком Шагалом.
– Я не против побывать там еще раз, – услышала Амбра собственный голос.
В «Этксанобе» Хулиан заказал тунца, запеченного с сумахом, и спаржу с трюфелями. Блюда подавали на красиво декорированных тарелках. За ужином Хулиан делился проблемами, с которыми столкнулся, когда попытался выйти из-под опеки стареющего отца. Говорил, что его вынуждают продолжить прежнюю политическую линию. В нем чувствовались мальчишеская неуверенность и в то же время задатки сильного лидера, горящего страстной любовью к своей стране. И это нравилось Амбре.
В тот вечер, после того как охрана увезла Хулиана к личному самолету, Амбра поняла, что пропала.
Но ты ведь совсем не знаешь его, уговаривала она себя. Не торопись.
Несколько месяцев пролетели как одно мгновение. Амбра и Хулиан виделись почти каждый день – ужины во дворце, пикники в его загородных поместьях, даже походы в кино на дневной сеанс. Отношений ничто не омрачало, и Амбра не помнила, когда еще была так счастлива. Хулиан был очаровательно старомоден, часто брал ее за руку, застенчиво целовал, никогда не переступал границ, Амбра была в восторге от его манер.
Три недели назад солнечным мадридским утром Амбра приехала на телевидение анонсировать новые выставки в музее Гуггенхайма. Программу «Telediario»[73] телекомпании «RTVE» смотрели миллионы зрителей по всей Испании. Амбра немного побаивалась прямого эфира, но понимала, что для музея важно «прозвучать» на всю страну.
Накануне вечером они с Хулианом ужинали в траттории «Малатеста», а потом гуляли в парке Ретиро. Там было много семейных пар, дети бегали по дорожкам, играли, смеялись. Амбра ощущала какое-то особенное умиротворение.
– Ты любишь детей? – спросил Хулиан.
– Обожаю, – искренне ответила она. – Порой мне кажется, что только детей мне и не хватает в жизни.
Хулиан понимающе улыбнулся:
– Мне знакомо это чувство.
И при этом так посмотрел на нее, что Амбра вдруг поняла, почему он задал такой вопрос. Она запаниковала, внутренний голос кричал: Расскажи ему! РАССКАЖИ СЕЙЧАС!
Она попыталась заговорить, но слова застряли в горле.
– С тобой все в порядке? – участливо спросил он.
Амбра натянуто улыбнулась:
– Все дело в завтрашнем прямом эфире. Немного волнуюсь.
– Успокойся. Все будет хорошо.
Хулиан ободряюще улыбнулся и, приобняв, коснулся ее губ легким поцелуем.
На следующее утро в половине восьмого Амбра сидела в студии прямого эфира и чувствовала себя на удивление легко и раскованно, беседуя с тремя приветливыми ведущими программы «Telediario».
Она так увлеклась рассказом о музее, что напрочь забыла и о камерах, и о публике в студии, и о многомиллионной аудитории.
– Gracias, Ambra, y muy interesante, – сказала одна из ведущих, как будто подводя итоги. – Un gran placer conocerte[74].
Амбра кивком поблагодарила ведущую, истолковав ее слова в том смысле, что интервью подошло к концу.
Но ведущая почему-то кокетливо ей улыбнулась и вдруг заговорила прямо на камеру, обращаясь к многочисленной телеаудитории:
– Сегодня у нас особый гость. И мы рады его приветствовать!
Ведущие встали и принялись аплодировать. Перед камерами появился высокий, безупречно одетый мужчина. Публика в студии, увидев его, разразилась бурными овациями, все вскочили с мест.
Амбра тоже встала, глядя на мужчину, не понимая, что происходит.
Хулиан?
Принц Хулиан помахал рукой восторженной публике, вежливо пожал руки ведущим. Потом подошел к Амбре и приобнял ее.
– Мой отец всегда был романтиком, – начал он, глядя прямо в камеру, как будто обращаясь ко всей стране. – Когда умерла моя мать, он не перестал любить ее. И я унаследовал романтизм отца. Я верю: когда человек встречает свою любовь, он это сразу понимает. – Принц с нежностью посмотрел на Амбру. – И поэтому… – Хулиан сделал шаг назад, не отводя от нее взгляда.
Осознав, что происходит, Амбра застыла от удивления. НЕТ! Хулиан! Что ты делаешь?
Наследный принц Испании встал перед ней на одно колено.
– Амбра Видаль, сейчас перед тобой не принц, а влюбленный мужчина. – Его взгляд затуманила нежность. Операторы сразу дали его лицо крупным планом. – Я люблю тебя. Будь моей женой.
Аудитория в студии и ведущие шоу затаили дыхание в радостном предвкушении. Амбра чувствовала, что взгляды миллионов телезрителей всей страны устремлены на нее. Кровь прихлынула к щекам, ей казалось, что софиты сжигают лицо. Сердце неистово колотилось. Она смотрела на коленопреклоненного Хулиана, и тысячи мыслей теснились в голове.
Как ты мог поставить меня в такое положение? Мы ведь знакомы совсем недавно. Я должна тебе кое-что рассказать о себе… И это все изменит…
Амбра не помнила, долго ли она, онемев, в панике, стояла так. Наконец одна из ведущих с развязным смешком сказала:
– Похоже, сеньорита Видаль в шоке. Сеньорита Вида-а-ль? Прекрасный принц у ваших ног на глазах всего мира предлагает вам руку и сердце!
Амбра лихорадочно пыталась найти выход из положения. Но выхода не было. Она поняла, что оказалась в западне. У нее нет выбора.
– Я поражена, это так неожиданно, это какая-то волшебная сказка со счастливым концом. – Она расправила плечи и с нежной улыбкой посмотрела на Хулиана. – Конечно же, я согласна.
Студия взорвалась аплодисментами.
Хулиан поднялся и обнял Амбру. Оказавшись перед камерами в крепких объятиях принца, Амбра вдруг поняла, что они никогда так не обнимались.
Десять минут спустя они уже сидели в его лимузине.
– Похоже, я застал тебя врасплох, – говорил Хулиан. – Прости. Я хотел, чтобы все было романтично. Поверь, ты мне бесконечно дорога и…
– Хулиан, – резко прервала его Амбра, – ты мне тоже дорог. Но подумай, в какое положение ты меня поставил! Мне и в голову не приходило, что ты так быстро сделаешь предложение. Мы ведь едва знакомы! И мне многое надо рассказать тебе, это важно… о моем прошлом.
– Прошлое не имеет значения.
– Нет, имеет. Огромное значение.
Он улыбнулся и покачал головой:
– Я люблю тебя. Это главное. Верь мне.
Амбра пристально смотрела на него. Хорошо. Раз так… Совсем иначе она представляла этот разговор, но у нее опять не было выбора.
– Тогда слушай, Хулиан. В детстве я подхватила ужасную инфекцию, от которой чуть не умерла.
– Понятно.
Амбра продолжала говорить и чувствовала, как у нее все внутри обрывается.
– Из-за этой болезни все мои мечты завести ребенка… так и остались мечтами.
– Прости, не понял?
– Хулиан, – безжизненным голосом прошептала она, – я не могу иметь детей. Эта болезнь, в детстве, она сделала меня бесплодной. Я всегда хотела ребенка, но у меня никогда не будет своих детей. Прости. Я знаю, как это важно для тебя. Но ты только что сделал предложение женщине, которая не сможет родить тебе наследника.
Лицо Хулиана побелело.
Амбра закрыла глаза в ожидании его ответа. Хулиан, ты должен обнять меня и сказать: все будет хорошо. Скажи, что все это не важно и ты все равно любишь меня.
Но он молчал.
Он даже инстинктивно чуть отстранился от нее.
И в этот момент Амбра поняла: все кончено.
