Глава 30
Старейшая, считающаяся элитной служба безопасности Испании – Королевская гвардия – ведет свою историю со Средних веков и свято почитает традиции. Агенты гвардии клянутся именем Господа обеспечивать безопасность королевской семьи, защищать королевскую собственность и блюсти королевскую честь.
Командующий гвардии шестидесятилетний Диего Гарза, в подчинении которого числилось около двух тысяч крутых парней, был невысокого роста, худой, смуглый, с маленькими глазками и редкими, черными, гладко зачесанными назад волосами, сквозь которые просвечивал пестрый от старческих пятен череп. Мелкие, как у грызуна, черты лица и щуплое телосложение делали его совершенно неприметным в толпе. Таким же внешне незаметным было и его огромное влияние во дворце.
Гарза давным-давно усвоил, что реальная власть достигается не силой, а умением вовремя нажать на нужный политический рычаг. Сам пост главы Королевской гвардии безусловно относился к числу ключевых, но Гарза слыл во дворце человеком, который «решает проблемы» и личные, и профессиональные в основном благодаря потрясающей интуиции и дару предвидения.
Надежный хранитель секретов, Гарза никогда никого не подводил. Его сдержанность и осмотрительность в сочетании с умением виртуозно выходить из щекотливых ситуаций сделали его незаменимым соратником короля. Но испанский король доживал последние дни в Паласио-де-ла-Сарсуэла, и для Гарзы, как и для остальных во дворце, наступали тревожные времена.
Более четырех десятилетий король управлял очень неспокойной страной – парламентской монархией, которая пришла на смену тридцатишестилетней кровавой диктатуре ультраконсерватора генерала Франко. Начиная с 1975 года, после смерти Франко, король вместе с парламентом делал все для того, чтобы поддержать демократические процессы, которые крайне медленно, но все-таки продвигали страну к либеральным переменам. Для молодежи изменения были слишком неспешными. Пожилые традиционалисты воспринимали новации как богохульство. Многие представители испанского истеблишмента до сих пор оставались несгибаемыми сторонниками консервативной программы Франко, особенно его отношения к католицизму как к государственной религии и «становому хребту» нации. Либеральная молодежь, которой с каждым годом в Испании становилось все больше, крайне негативно воспринимала такую точку зрения – постоянно трубила о лицемерии официальной церкви и ратовала за ее отделение от государства.
Никто не мог предсказать, в каком направлении повернет страна с восшествием на престол сорокадвухлетнего принца. Несколько десятилетий Хулиан, не допускавшийся отцом до настоящей политики, исполнял исключительно представительские функции и никак не обозначал своего отношения к религии. Хотя большинство экспертов считали его большим либералом, чем отец, доподлинно ничего известно не было.
Теперь все должно проясниться.
В свете кошмарных событий в Бильбао и неспособности короля по состоянию здоровья выступить перед народом у принца не осталось выбора: он должен был дать публичную оценку произошедшего.
Несколько высокопоставленных государственных деятелей, включая премьер-министра страны, уже выступили с лаконичным осуждением убийства, но воздержались от подробных комментариев. Они ждали заявления из дворца, предлагая таким образом расхлебывать все Хулиану. Гарза прекрасно их понимал. К событиям причастна будущая королева Амбра Видаль. Это делало ситуацию столь взрывоопасной, что мало кто желал в нее ввязываться.
Принца Хулиана сегодня ждет испытание на прочность, думал Гарза, быстро поднимаясь по ступеням большой дворцовой лестницы к королевским апартаментам. Принцу понадобится совет. Отец не может ему помочь. Значит, помочь должен я.
Гарза миновал просторный холл, подошел к покоям принца. Помедлил немного и постучал.
Странно, подумал он, не услышав ответа. Я точно знаю, он у себя. Агент Фонсека из Бильбао доложил, что принц звонил из своих покоев и беспокоился о судьбе Амбры Видаль, с которой, слава Богу, все в порядке.
Гарза снова постучал и еще больше забеспокоился, опять не получив ответа.
На свой страх и риск он открыл дверь и вошел.
– Дон Хулиан? – В покоях было почти темно, если не считать мерцающего экрана телевизора в гостиной. – Где вы?
Гарза прошел чуть дальше. Принц одиноко стоял в темноте – неподвижный силуэт у окна с видом на залив. Он был в безукоризненно сшитом официальном костюме: судя по всему, не переодевался после сегодняшних встреч, только чуть-чуть ослабил узел галстука.
Гарза замер в нерешительности. Отрешенный вид принца встревожил его. Похоже, принц потрясен до глубины души.
Гарза кашлянул, чтобы дать знать о себе.
Принц заговорил, не отворачиваясь от окна.
– Я звонил Амбре, но она не стала со мной разговаривать. – В его голосе звучало скорее недоумение, чем обида.
Гарза не знал, что ответить. Тут такое творится, а принц думает только об Амбре, отношения с которой с самого начала казались странными.
– Полагаю, сеньорита Видаль до сих пор переживает шок, – успокаивающим тоном заметил Гарза. – Агент Фонсека скоро доставит ее сюда. И вы спокойно все обсудите. Позвольте добавить: я несказанно рад, что она в безопасности.
Принц Хулиан рассеянно кивнул.
– Убийцу уже выследили. – Гарза попытался сменить тему. – Фонсека доложил, что террориста вот-вот обезвредят. – Он намеренно употребил слово «террорист», чтобы вывести принца из оцепенения.
Но принц лишь снова равнодушно кивнул.
– Премьер уже осудил убийство, – продолжил Гарза. – Но правительство рассчитывает, что вы тоже выскажетесь… учитывая, что сеньорита Видаль оказалась в самом центре событий. – Гарза выдержал паузу. – Понимаю, ситуация неприятная, вы помолвлены, но, думаю, можно просто сказать, что, мол, больше всего вы цените в невесте независимость. Безусловно не разделяя взглядов атеиста Эдмонда Кирша, Амбра как директор музея сочла своим долгом принять участие в мероприятии. Буду рад набросать тезисы в этом ключе, если не возражаете. Заявление следует сделать до утренних выпусков новостей.
Хулиан, по-прежнему глядя в окно, произнес:
– Заявление обязательно надо составить с участием епископа Вальдеспино.
Гарза стиснул зубы, пытаясь скрыть раздражение. После Франко Испания – estado aconfesional[45]. Это значит, что у страны больше нет государственной религии и церкви совершенно не обязательно вмешиваться в политику. Но дружба Вальдеспино с королем сделала епископа необычайно влиятельным в том, что касалось текущих дел дворца. К несчастью, жесткая политическая линия и религиозное рвение Вальдеспино оставляли слишком мало пространства для дипломатического маневра. У епископа не хватит обыкновенного такта, который просто необходим, чтобы справиться с критической ситуацией.
Тут нужна тонкость, а не догматизм и нетерпимость.
Гарза давно понял, что кроется за внешним благочестием Вальдеспино: епископ служит своим интересам, а не Богу. До сих пор Гарза смотрел на это сквозь пальцы, но сейчас, когда баланс сил грозил измениться, близость Вальдеспино и Хулиана становилась опасной.
Слишком опасной.
Гарза знал, что Хулиан всегда относился к епископу как к члену семьи. Вальдеспино для него скорее мудрый опекун, чем церковный владыка. Как ближайшему другу короля, Вальдеспино было поручено следить за духовным развитием юного Хулиана, и епископ отнесся к этому со всем рвением – он контролировал учителей Хулиана, наставлял юношу в вопросах веры и даже давал советы в делах сердечных. И хотя Хулиан и Вальдеспино давно не общались с глазу на глаз, между ними сохранилась крепкая, почти родственная связь.
– Дон Хулиан, – спокойно заговорил Гарза, – я убежден, положение дел сейчас таково, что нам с вами лучше искать выход без участия третьих лиц.
– Вы уверены? – услышал он голос у себя за спиной.
Гарза обернулся и с удивлением разглядел в темноте сидящего в кресле человека в епископском облачении.
Вальдеспино.
– Позвольте заметить, командор, – тихо заговорил епископ, – мне казалось, именно вы должны понимать, насколько необходимо сегодня мое присутствие.
– Сейчас речь идет о политике, а не о религии, – стоял на своем Гарза.
Вальдеспино усмехнулся:
– Похоже, я сильно преувеличивал вашу политическую прозорливость. Из сложившейся ситуации есть лишь один выход. Мы должны немедленно заверить народ Испании в том, что принц Хулиан – глубоко религиозный человек, что будущий король Испании – истинный католик.
– Согласен. Мы обязательно упомянем о том, что дон Хулиан человек верующий, в его заявлении для прессы.
– Когда принц появится перед прессой, необходимо чтобы рядом был я, чтобы моя рука лежала на его плече – как мощный символ единения монархии и церкви. Этот образ подействует сильнее любых слов, которые вы напишете. – Гарза был взбешен. – Мир стал свидетелем жестокого убийства на испанской земле, – продолжил Вальдеспино. – Перед лицом насилия ничто так не утешает, как длань Господня.
