Глава 25
Время скорби еще придет, сказал себе Роберт Лэнгдон. Сейчас – время действовать.
Он уже попросил Уинстона поискать в архиве службы безопасности музея информацию, которая могла оказаться полезной в поисках убийцы. И потом негромко добавил, что неплохо было бы проверить, нет ли связи между епископом Вальдеспино и адмиралом Авилой.
Агент Фонсека вернулся, все еще держа мобильник возле уха.
– Sí…sí, – говорил он в трубку. – Claro. Inmediatemente[43]. – Дав отбой, он повернулся к Амбре – она стояла рядом, растерянная и подавленная. – Сеньорита Видаль, собирайтесь. Дон Хулиан приказал немедленно доставить вас в Мадрид, в королевский дворец. Для вашей безопасности.
Амбра заметно напряглась.
– Я не могу бросить Эдмонда здесь, вот так! – И она сделала шаг в сторону тела, покрытого одеялом.
– Об этом позаботятся местные власти, – ответил Фонсека. – Скоро приедет следователь. С телом мистера Кирша будут обращаться бережно, со всем уважением. А сейчас мы должны ехать. Мы предполагаем, что вы в опасности.
– Никакой опасности нет! – воскликнула Амбра, шагнув к телохранителю. – Убийца имел прекрасную возможность застрелить меня, но не застрелил. Его целью был Эдмонд, это же ясно!
– Сеньорита Видаль! – Жилы на шее Фонсеки вздулись. – Принц приказывает отвезти вас в Мадрид. Его тревожит ваша безопасность.
– Нет, – отрезала она. – Его тревожат политические последствия.
Фонсека перевел дыхание и понизил голос:
– Сеньорита Видаль, то, что случилось сегодня вечером, – страшный удар для Испании. И для принца. То, что вы согласились вести вечер – очень неудачное решение.
Лэнгдон внезапно услышал Уинстона:
– Профессор, служба безопасности музея просматривала записи внешних камер видеонаблюдения. Кажется, что-то обнаружили.
Лэнгдон выслушал его и махнул рукой Фонсеке, прерывая его спор с Амброй.
– Сэр, компьютер установил, что камеры на крыше музея зафиксировали автомобиль, на котором уехал убийца. Правда, машину видно лишь частично и сверху.
– Вот как? – Казалось, Фонсека удивлен.
Лэнгдон передал агенту слова Уинстона:
– Черный седан на служебной подъездной аллее… номера не читаются, поскольку съемка велась сверху… на ветровом стекле видна необычная наклейка.
– Что за наклейка? – грозно спросил Фонсека. – Мы поднимем по тревоге местную полицию, пусть ищут.
– Эту наклейку, – зазвучали слова Уинстона в голове Лэнгдона, – я не смог идентифицировать, но, сравнив изображенный на ней знак со всеми известными миру символами, нашел одно совпадение.
Лэнгдону оставалось только поразиться, насколько быстро работают электронные мозги Уинстона.
– Знак на наклейке, – продолжил тот, – повторяет древний алхимический символ – амальгамация.
Что, простите? Лэнгдон ожидал, что это будет логотип какого-то гаража или политической организации.
– На ветровом стекле наклейка с символом… амальгамации? – Фонсека, совершенно ничего не понимая, вытаращил глаза. – Здесь какая-то ошибка, Уинстон, – сказал Лэнгдон. – Зачем кому-то лепить на машину символ алхимического процесса?
– Не знаю, – ответил Уинстон. – Но это единственное совпадение, которое я нашел. Точность – девяносто девять процентов.
Фотографическая память Лэнгдона тотчас подкинула ему изображение алхимического символа амальгамации.
– Уинстон, опиши, что ты видишь на ветровом стекле.
Ответ последовал без промедления:
– Символ состоит из одной вертикальной линии, которую пересекают три короткие горизонтальные. Над вертикальной линией – перевернутая арка.
Точно. Лэнгдон нахмурился.
– А у этой арки наверху есть засечки?
– Да. Совсем коротенькие горизонтальные линии с каждой стороны.
Тогда ничего не скажешь. Это амальгамация.
Лэнгдон на минуту задумался.
– Уинстон, ты можешь прислать мне фото с камеры?
– Конечно.
– Пусть вышлет мне на телефон, – потребовал Фонсека.
Лэнгдон отправил Уинстону номер агента, и спустя несколько секунд звякнул сигнал сообщения. Собравшись вокруг Фонсеки, все начали рассматривать зернистое черно-белое фото. Это был вид сверху – черный седан на пустой подъездной аллее.
И действительно, в нижнем левом углу ветрового стекла Лэнгдон разглядел наклейку с тем самым символом, который только что описал Уинстон.
Амальгамация. Очень странно.
Недоумевая, Лэнгдон движением пальцев увеличил фото на экране телефона. Наклонился и внимательно, во всех деталях, рассмотрел изображение.
И мгновенно увидел отличие.
– Нет, это не амальгамация, – объявил Лэнгдон.
Изображение почти такое же, как в описании Уинстона, но не точно такое же. А в науке о символах разница между «почти» и «точно» – огромна. Иначе пришлось бы считать нацистскую свастику и буддистский символ совершенства одним и тем же символом.
Вот почему иногда человеческий мозг работает лучше компьютера.
– И это не одна наклейка, – продолжил Лэнгдон, – а две разные, и одна немного накладывается на другую. Нижняя называется «Папский крест». Сейчас он очень популярен.
После избрания самого либерального понтифика в истории Ватикана тысячи людей во всем мире поддерживали нового папу, рисуя и наклеивая где только можно кресты с тремя горизонтальными линиями – даже в Кембридже, штат Массачусетс.
– А U-образный символ наверху – это вообще отдельная наклейка, – сказал Лэнгдон.
– Теперь я вижу, что вы правы, – признал Уинстон. – Сейчас найду телефонный номер этой компании.
И снова Лэнгдон удивился, как быстро работает Уинстон. Он уже идентифицировал логотип компании?
– Превосходно, – одобрил Лэнгдон. – Позвоним, и тогда станет возможным отследить передвижения автомобиля.
Фонсека, казалось, ничего не понимал:
– Отследить передвижения! Но как?
– Машина беглеца – арендованная. – Лэнгдон ткнул пальцем в стилизованную букву U на ветровом стекле. – Компания «Убер».
