«Книга Андрея»:
ДОБРОВОЛЬНЫЙ НИЩИЙ

Он был одет в старое тряпьё, он ходил между жующими коровами и призывно мычал. Коровы, видимо, пугались его крика и, отшатываясь, пыхтели. Я поздоровался с оборванцем: — Добрый день! — Не мешай!
Ты что, не видишь: я разговариваю с коровами! — он рассердился моему появлению. — По-моему, ты их пугаешь. — Как может путать их тот, кто не ест их мяса? Я усомнился: — Их вряд ли заботит то, что будет с ними после смерти, но в жизни ты мешаешь их непритязательной трапезе. Так что вряд ли они питают к тебе благодарность. — Что ты понимаешь!
Я думаю о их будущем!
Я добровольный нищий!
Я забочусь о них! — негодование моего нового собеседника достигло предела, он тыкал пальцем в спины беззаботно жующих коров. — Мне слышится в твоём голосе, что ты заботишься о себе, — честно признался я, хотя и не был уверен, что он меня услышит. — Ты хочешь меня обидеть?!
— в его голосе звучало искреннее возмущение. — Нет, я лишь хотел с тобой поздороваться. Моё желание исполнено, так что я, пожалуй, пойду. Сказав это, я повернулся и уже было собирался идти дальше, но этот человек окрикнул меня: — Постой!
Я остановился и ждал, ждал долго, поскольку окрикнувший меня погрузился в тягостные раздумья. — Ты что же, считаешь, что я заблуждаюсь? — сказал он наконец, перебарывая раздражение. — Я этого не сказал. — Ну, так подумал … – Я думаю, что тебе одиноко. Зачем ты пытаешься это скрыть?
Разве в этом только и заключается твоя сила?
Он снова медлил. — У меня есть выбор? — спросил он с подвохом. — У тебя нет выбора, — сказал я совершенно серьёзно. На его глазах появились слёзы. Были ли это слёзы страха, или может быть, слёзы жалости к самому себе? Не знаю. — Легко так говорить тому, у кого за спиной Заратустра, — сказал он, сдерживая рыдания. — У меня за спиной только я сам, но ты прав, за это я благодарен ему, Заратустре, — в моём голосе скользнула металлическая нотка, я сам готов был расплакаться. — Теперь я предложил тебе руку, но не для того, чтобы стоять у тебя за спиной, но чтобы идти с Тобой Вместе дорогами Жизни. Я знаю, что ты Другой, и я не хочу тебе ничего навязывать. Вот моя рука, — я протянул ему руку. — И я повторяю: у тебя нет выбора. Секунду человек, считавший себя добровольным нищим, стоял в сильнейшем напряжении, и я видел, как трудно ему признать эту безальтернативность его выбора. Он отшатнулся, а потом, расталкивая коров, побежал ко мне. Мы обнялись. Он плакал, плакал как ребёнок, но теперь, кажется, он готов был стать взрослым. Я шепнул ему на ухо: — Иди к Заратустре, иди. Мы встретимся позже, мне осталось одно испытание. Пожелай мне удачи. Он отнял руки, посмотрел на меня заплаканными глазами и утвердительно качнул веками. Я улыбнулся в ответ и отправился дальше.