Даршан «единого вкуса»

История Вишнудатты

Считается, что само чтение историй о Даттатрее – это даршан прямого введения. Чтение историй о Даттатрее дает возможность испытать проблеск состояния «единого вкуса». Всякий раз, когда мы практикуем самоосвобождение или учение о самоосвобождении, считается, что это проявляется просветленная сила ясности Даттатреи. Так же как Шива связан с тантрическими практиками, управлением праной, ветрами, Даттатрея олицетворяет игру самоосвобожденной Мудрости, само недвойственное видение. Говорится, что Даттатрея – большой любитель устраивать проверки своим ученикам. Его поведение непредсказуемо, Он может проявиться в любом облике: йогина, аскета, царя, безумного нищего, духа. Проверка заключается в том, распознает ли ученик Его в этом облике. Чтобы Его распознать, нужно чистое видение и присутствие в осознанности. По сути, все эти проверки – напоминание, возвращение ученика к естественному состоянию. Вот история из книги Шри Ганапати Сатчидананды Свамиджи «Датта Даршанам».

Вот история из книги Шри Сатчидананды Свамиджи «Датта Даршанам».

Около Сахиадри есть место Матапура, где жил брамин, которого звали Вишнудатта. Он был весьма сведущ в изучении Вед и стоек в их применении. Его жена Сушила была чрезвычайно преданной и благодетельной. У меня нет возможности описать стойкость, аскетизм и отсутствие желаний, свойственные этой благородной чете. Они ни о чем не беспокоились. Они жили в своем собственном мире, просто следуя своим религиозным обычаям. Если жители деревни давали ему немного зерна, отнесясь к нему как к хорошему брамину, это было большое богатство для них. Постепенно даже жители деревни перестали обращать на них внимание.

Перед их домом росло дерево пипал, и на нем жил брахма-ракшас. Он собирал и ел зерна вареного риса, предлагаемые ежедневно Вишнудаттой всем живым созданиям после совершения подношения всем божествам. Поэтому брахма-ракшас не наносил ущерба той чете, вместо этого он часто досаждал другим людям. Постепенно он понял, что вредить другим – грех. Он сам был удивлен этим мыслям. Со временем его благочестие возрастало все больше и больше. Вскоре он осознал, что все это результат вайшвадевы, жертвоприношений, совершаемых тем благочестивым брамином. В то время как его доброта возрастала, в нем росло и чувство признательности, оно достигло высшей степени в желании отплатить брамину за доброту.

Однажды он достаточно осмелел, чтобы появиться в своем истинном облике перед Вишнудаттой, который ставил подношения из вареного риса перед деревом. Брамин был испуган, видя его отвратительную и ужасную внешность. Но брахма-ракшас просил его не пугаться и, выразив свою признательность, со всей возможной любезностью сказал Вишнудатте, что он хотел бы отблагодарить его за доброту и что тот может просить его обо всем, что хочет.

Вишнудатта был совершенно озадачен. Брахма-ракшас настаивал, чтобы он высказал свое желание. Однако как брамин ни старался, он не мог придумать никакого желания.

Брахма-ракшас – это существо, обладающее некоторыми духовными познаниями и силами, но переродившееся в дурное воплощение из-за допущенных духовных падений. Говорят, что иногда это падшие брахманы или йогины, которые практиковали и достигли некоторых успехов, но совершили нарушение самайи или какие-то оскверняющие действия. Их еще называют брахма-брашта – тот, кто совершил ошибку. Очень часто бывает, что духовные практикующие совершают какие-то ошибки, путают воззрение с поведением, пренебрегают относительным. Этот брахма-ракшас получал подношения от Вишнудатты, поскольку тот делал такие подношения. Вокруг нас в тонком мире есть множество живых существ. Иногда они очень слабы и даже запуганы – например преты. Они не подойдут, если вы сами не подойдете, делая подношение. Обычно, когда делают большие подношения, то адресуют их не только божествам, но также и всем низшим существам.

Наконец Вишнудатта подумал, что будет лучше посоветоваться со своей женой. Сначала она тоже не могла придумать ни одного желания. После многих раздумий, тем не менее, ей пришла в голову одна идея. Она сказала своему мужу: «Разве не желаешь ты уже долгое время получить даршан Господа Даттатреи? Брахма-ракшас, очевидно, обладает великими силами. Возможно, он сумеет тебе помочь». Ее предложение очень ему понравилось, и он высказал его брахма-ракшасу. Едва услышав имя Даттатреи, брахма-ракшас подпрыгнул и отпрянул в панике. Он сказал угрожающе: «О брамин, ты должен забыть твое распоряжение. Никогда не повторяй это имя, от звука которого наши сердца разрываются и мы умираем. Как я могу привести тебя к нему? Может ли быть что-нибудь более несправедливое, чем это?»

Почему брахма-ракшас так говорит? Потому что само его тело, само его видение, сам брахма-ракшас является воплощением какой- ‑то ошибки, омраченности. А в присутствии Даттатреи никакие ошибки и омрачения не выдерживают, они лопаются, как пузыри на воде. Это означает, что все тело брахма-ракшаса, состоящее из омрачений и ошибок, только от одного имени Даттатреи начинает очищаться. Но поскольку это очищение очень сильное, то его тело просто исчезает, растворяется.

Вишнудатта расстроился и сказал: «Хорошо, мне казалось, ты обладаешь сверхчеловеческими силами. Вот почему я попросил тебя, веря, что для тебя нет ничего невозможного. Забудь об этом, я не хочу ничего. Я отнесусь к этому так, как будто ты уже оказал мне любезность. Поэтому не беспокойся».

Из-за новой для него внутренней почтительности брахма-ракшас даже не думал взять назад свое обещание, но он не мог гарантировать успех. После долгих препирательств он все же решился и сказал: «О брамин, питаясь твоей пищей, я не могу обманывать тебя. Ты такой неуступчивый и говоришь, что не хочешь ничего другого. Хорошо, я сделаю то, что ты желаешь, но с одним условием. Тот, кого ты упомянул, – великий йог. Более того, Он – великий волшебник и может принимать самые невероятные личины. Он передвигается по запретным местам. Я выясню, где Он находится, вернусь и покажу Его тебе на расстоянии. Затем без колебания ты должен пойти и припасть к Его стопам. Я сам не могу близко подойти к Нему. Запомни: дотронуться до Его стоп и служить Ему с верой. Но я предупреждаю тебя, я не возьму тебя к Нему больше трех раз. Тогда мое обещание будет выполнено». Сказав так, брахма-ракшас ушел.

Позже он внезапно появился и взволнованным голосом сказал: «Идем со мной», – и повел Вишнудатту в мясной магазин.

Там был сумасшедший, ходивший вокруг и выпрашивавший кусочки мяса. Его внешний вид был страшен, а лицо ужасно. Его большие глаза горели подобно углям. Казалось, он был пьян и насквозь пропитался пальмовой водкой. То раскачиваясь, то останавливаясь в нерешительности, то падая и затем вставая, он нетвердо переходил туда-сюда. Когда он двигался, мухи, роящиеся по всему его телу, разлетались. Сверкание его горящих глаз наводило на мысль, что он ищет случая задушить кого-нибудь.

Указав на него пальцем издалека, брахма-ракшас сказал: «Видишь того сумасшедшего? Это и есть твой Датта. Беги и припади к его стопам», – и в страхе ушел.

Вы можете представить себе такой даршан Даттатреи и состояние Вишнудатты? Когда вы заходите в мясной магазин и видите безумного пьяного человека, понять, что это Даттатрея, означает полностью перевернуть свое кармическое видение. Это и выражение, это и символ, и реальное состояние. Это выражение наших клеш и наших омраченных состояний, наших внутренних энергий, которые являются нашими клешами, которые мы должны прямо увидеть и осветить их силой преданности и сострадания, пока они полностью не преобразуются во внутренних божеств и сияющее пространство света. В каждом из нас есть клеши, это нечистая карма, нечистое кармическое видение.

Мы живем только в узком спектре мира, в нашем человеческом мире. Выше – миры чистого видения, боги, небеса, святые, чистые страны. Это наше будущее, то, что нам недоступно. Ниже – нечистое видение. Наш спектр – это чисто-нечистое видение (наполовину), человеческое видение. Мы стремимся быть чистыми, но полностью не получается. Ниже – нечистое видение, страдание, боль, грязь, страх, алчность, жадность, гнев, смерть, войны, убийства, все, что связано с муладхара-чакрой, свадхистана-чакрой. Вожделение, миры адов, животные энергии – все это нижние миры. Семь нижних миров: Потала, Витала, Сутала, Расатала, Талатала – все это огромные энергии нижних миров. Все это – энергии энтропии, хаоса, нечистоты. Все живые существа имеют свои рамки нечистых миров и хаоса и свои рамки чистых миров. Но, как правило, они занимают свою нишу, нишу кармического видения.

Все мы стараемся избавляться от нечистого и стремимся к чистому. Что такое нечистое? Нечистое – это хаос, энтропия, деструктивность, дезорганизация, та энергия во вселенной, которую мы не контролируем. Мы знаем – если мы коснемся этой энергии, мы ничего не сможем сделать. Она может омрачить наш разум. Если мы слишком погрузимся в гнев, вожделение, алчность, страх, в боль, в физическую немощь, болезни, ограничения тела, в любое состояние нижнего мира, – мы почувствуем, что наш дух угасает, что все наши санкальпы сметаются, что наша медитация уходит, наша прана падает. Мы почувствуем, что наша жизненная сила и сознание не выдерживают такого напора. Только великие святые способны сублимировать деструктивные энергии: энергии боли, хаоса, алчности, страха, вожделения, ужаса, смерти, убийства. Все это огромный пласт нижних миров, который мы не замечаем, пока живем в мире людей. Но, как говорят, «ад не дальше, чем твоя ладонь» (то есть нижние миры и энергии хаоса и деструктивности всегда рядом, также как и верхние). Просто мы глубоко погружены в свое видение.

Святые, подобные Даттатрее, настолько реализовали силу святости, что они могут свободно погружаться в эти энергии и играть с ними. Их уровень святости таков, что, погружаясь в эти миры, они из них могут создавать чистые страны, мирные мандалы, гневные, проявляться как гневные божества, например Бхайрава, Кали и т. д., как манифестации десяти гневных богинь махавидий.

Но обычные люди, так называемые благочестивые люди, следующие пашу-бхаве или следующие вайшнавачаре, ведачаре, имеют довольно жесткие фиксированные представления о чистоте. Чистота всегда ассоциируется с саттвой. Всем понятно, что нужно пестовать саттву, стремиться к саттве, избегать нечистоты, избегать тамаса и раджаса. Многие тантрические школы придают большое значение саттве: омовение трижды в день, только чистая одежда, не общаться с теми, кто ниже, кто имеет омраченный разум, питаться только из чистой красивой посуды, с мантрами и только освященной пищей; при общении с теми, чей разум омрачен, надо раскаиваться или выполнять очищение. Во многих духовных школах и традициях есть очень высокие стандарты чистоты, особенно в брахманских традициях.

Однако Даттатрея не придерживается подобного подхода к чистоте. Даттатрея является авадхутой, и он является воплощением «единого вкуса» (самарасьи). Для него стандарты саттвы не являются каким-то ограничением. Самарасья («единый вкус») означает, что если естественное состояние глубоко реализовано, то сознание может интегрироваться с раджасом и даже с тамасом. И полная чистота – это интеграция как раджаса, так и тамаса, так и саттвы. Поэтому авадхуты не связаны только саттвичными представлениями. Вира-бхава, вамачара, кулачара из ачар индуистской классификации говорят, что уровень сиддха, уровень авадхуты – это всегда способность объединить чистоту с очень глубокими раджасичными и тамасичными, деструктивными, энтропийными энергиями хаоса. Их сила естественного состояния такова, что она может интегрироваться с этими энергиями. Это и есть «единый вкус», который ничего не разделяет и видит весь мир как Брахмана.

Но Вишнудатта не принадлежал к этой категории, у него были различные двойственные представления.

Лучший среди браминов почувствовал, как будто целое яблоко застряло в его горле, а валун придавил грудь. Его первой проблемой было – как перенести тот ужасный запах.

«О боже, после такой чистой жизни сейчас я должен идти в это внушающее страх место из-за дружбы с ракшасом».

Быть брахманом по общепринятым понятиям – это иметь высокий стандарт чистоты. Это однозначный отказ от алкоголя, мяса, рыбы, яиц; окуривание благовониями, освящение тела мантрами и т. д. В брахманских традициях стандарт чистоты необычайно высок, и Вишнудатта столкнулся с дилеммой: из-за дружбы с ракшасом ему придется преступить эти стандарты чистоты.

Правду ли сказал ракшас, что этот отвратительный человек непристойного поведения и есть Господь Даттатрея? Незаметно, чтобы ракшас пошутил. Но можно ли вообразить, чтобы бог Даттатрея, возлюбленный сын Атри и Анасуи, был похож на это? Даже если Он – авадхута, как Он может быть столь ужасен?

Но кажется, брахма-ракшас заслуживает доверия. Какая ему выгода меня обманывать? Возможно, он говорит правду. Однако как может знаток Вед войти в такой магазин? Как могу я войти туда и касаться такого внушающего ужас человека? Те, кто увидит, что они скажут обо мне? Если бы только я знал, что я должен сделать!

Для брахмана зайти в мясной магазин, мясную лавку, винный магазин равноценно потере репутации брахмана. В небольших местностях или деревнях, где все друг друга знают, это равноценно потере социального статуса. Такого человека больше не будут считать сведущим в Ведах и духовно чистым.

Пока брамин раздумывал таким образом, сумасшедший исчез.

Когда брамин повсюду искал его, вернулся изумленный брахма-ракшас и сказал: «О брамин, вначале я сказал тебе, что этот человек – великий обманщик. Его внешность вселяет ужас. Я сказал, что ты не поверишь мне. Этот шанс упущен, но я покажу Его тебе снова. По крайней мере, тогда имей немного здравого смысла!»

Брамин задрожал. «Поистине, какую ошибку я совершил! Господь правит дхармой и адхармой, Веды – это Его дыхание, миры – это Его игрушки. Какие правила поведения могут существовать для него? Какие нарушения приличий? Я потерял разум. Я не прошел проверки Господа» – так Вишнудатту мучили угрызения совести.

Спустя несколько дней брахма-ракшас снова пришел в спешке, сказал: «Идем, он проезжает поблизости», – и взял Вишнудатту на кладбище. Там среди кучи обуглившихся человеческих костей был палач. Его окружали собаки. Вместе с собаками он вытаскивал полуобгоревшие трупы из погребального костра и, казалось, ел их. Его глаза были похожи на красные угли из тамариндового дерева, тлеющие в золе. Шею обвивала гирлянда из костей, а на ушах висели кишки. Все его тело было измазано кровью. Такова была его пугающая форма.

Указав на него, брахма-ракшас сказал: «Смотри, это твой Господь, будь осторожен», – и убежал так быстро, как только мог.

Существуют гневные божества. Часто, когда мы видим гневных божеств (Кали, гневную форму Тары, Калабхайраву, гневного Шиву), мы можем видеть их в ужасных обличиях, не таких, какими обычно изображают мирных божеств или радостных. У гневных божеств ожерелье из черепов, юбка из человеческих рук. В руках они держат изогнутый нож, с которого капает кровь, или чашу с черепом. Казалось бы, что в таких демоноподобных существах может быть божественного?

Однажды, когда наш ашрам был еще на Украине, к нам пришел один человек и, увидев гневных божеств, сказал: «Я не хочу поклоняться таким существам, я сторонник ненасилия». Сам он был напуган и смущен. Я ему попытался объяснить, что не так все просто, что это выражение наших внутренних энергий и не следует это понимать буквально, этерналистски.

Хотим мы этого или нет, во Вселенной существуют различные энергии, не только мирные. Мирные, радостные и гневные – таковы три типа божеств. Мирные связаны с аспектом шанти, спокойствия; радостные связаны с аспектом раджаса, страсти; гневные связаны с аспектом тамаса, гнева. Эти гневные энергии существуют внутри наших пран и тела. Обычно мы с ними не контактируем, но в определенных состояниях (в самадхи, в промежуточном состоянии) мы можем с ними контактировать. Например, при перерождении каждый человек видит персонификацию своих энергий. Он видит свою персонифицированную муладхара-чакру, например в облике ужасной Кали. Если он увидит ее и испугается, он впадет в двойственность, и его разум омрачится. Но если он признает ее как внутреннее божество, объединится с ней и увидит ее в чистом видении, растворив в пустоте, у него есть шанс освободиться в промежуточном состоянии.

«Единый вкус», чистое видение, божественная гордость – полностью реализовать все эти три принципа означает проявление чистого видения в отношении трех типов божеств: мирных, радостных и гневных, объединение созерцательного присутствия и интегрирование его, то есть слияние с любыми проявлениями. Если же мы включаем двойственный ум и не способны это сделать, то для нас начинают существовать чистое и нечистое, плохое и хорошее, и нам не удастся пережить бхаву «Ахам Брахмасми» в ее целостности. Это будет двойственность, и тогда даже речи не может быть о «едином вкусе».

Одновременно мы должны четко знать, что есть воззрение, а есть поведение, и никогда их не путать. Большой ошибкой было бы думать, что если все чисто и недвойственно в воззрении, то нет нужды очищать себя и взращивать саттву. Пребывать в чистом видении на уровне воззрения и на уровне поведения – это разные вещи. Даже реализовав чистое видение в воззрении, в поведении следует поддерживать условное разделение на чистое и нечистое, поскольку касаться энтропийных, деструктивных энергий могут только великие святые, такие как Даттатрея. Обычный же человек, делая это, может с большой легкостью создать предпосылки для скверных перерождений. Всегда нужно осознавать, насколько ваше чистое видение проявляется в воззрении и насколько в поведении.

Вишнудатта подготовился к этому моменту с бдительным разумом, решив, что в какой бы форме Господь ни был, он не должен прийти в замешательство.

В этот момент у него не было никакого сомнения, но он был испуган. Однако он контролировал себя, дрожа подошел к Нему и простерся. Когда палач отошел в сторону, казалось, его тело охвачено языками пламени. Он ударил Вишнудатту костью, которую держал в руке. Бедный Вишнудатта чувствовал, будто его жизнь была готова угаснуть. Между тем собаки начали лаять и бросаться на него. Брамин был вне себя от ужаса. Он собрал всю свою силу и побежал. Достигнув дома, он рухнул.

Брахма-ракшас, сидящий под деревом пипал, весело смеялся над ним: «Привет, господин пандит, я и не думал, что вы можете так быстро бегать. Удача опять покинула тебя. Проверки Даттатреи не просты. Ты не единственный, кто потерпел неудачу. Я надеялся, что в этот раз ты выдержишь. И чего я беспокоюсь о тебе? Я предоставлю тебе еще один шанс, если ты отважишься снова пойти».

Сказав так, брахма-ракшас исчез. Чувствуя глубокий стыд, Вишнудатта сел на пороге своего дома, где его нашла жена Сушила и утешила нежными словами: «Мой бедный муж, ты очень старался, однако удача не благоволила тебе. Забудь это. Заслуг, которые у нас есть, достаточно. Этот ракшас сказал, что Господь – большой выдумщик. Почему ты должен тянуть свои руки к гроздьям винограда, до которых нельзя дотянуться?»

Но для Вишнудатты его привязанность к телу была невыносимой колючкой в сердце. «Как мог я убежать, боясь, что это тело будет повреждено?» Поэтому он чувствовал стыд и вину во время выполнения своих религиозных ритуалов.

Однажды брахма-ракшас пришел и позвал его снова. В этот раз он не боялся. «О брамин, – сказал брахма-ракшас, – согласно моему обещанию я предоставлю тебе третий, и последний, шанс. Ты уже потерял два из них. Помни это и не потрать зря и этот». Это доказывало, что он не верил в то, что брамин выдержит эту проверку.

Вишнудатта последовал за брахма-ракшасом с отчаянной решимостью. «Может ли быть глупец, равный мне! Как могу я приписывать недостатки Самому Господу и обвинять Его в непристойном поведении? Какой я несчастный, что, хотя знаю очень хорошо, что Он один, и только один Господь, который защищает все миры, и даже после этого, увидев Его своими собственными глазами, я спасался бегством, переполненный страхом, опасаясь, что мое тело будет повреждено. Это должно случиться снова, это последняя проверка. Есть только две возможности: получить милость Господа или умереть».

В это время брахма-ракшас повел его в поселение хариджан.

Хариджан буквально переводится как «Дети Бога». Это неприкасаемые. Для брахмана пойти в селение хариджан, допустить, чтобы тень неприкасаемого упала на него (имеется в виду не нынешний брахман двадцать первого века, а ортодоксальный кастовый средневековый брахман), равноценно ритуальному осквернению и изгнанию из своей касты, из своего клана, потере религиозного и социального статуса.

Сейчас в уме Вишнудатты не было ни капли сомнения. Ни малейшего страха не было в его душе. Бросившись вперед, он упал к ногам Его и, схватив, крепко держался за них, говоря: «Господь, я ищу твоей защиты, пожалуйста, будь ко мне милосерден».

Хариджанин ударил брамина в лицо и начал оскорблять его. Он даже плюнул на него, и бил его, и мучил его различными способами.

Представьте, что брахмачари, кандидат в послушники, приезжает и таким образом его встречает какой-нибудь старший монах. Сколько секунд после этого он бы еще находился в Дивья Локе? Через сколько долей секунды исчезли бы его вера и желание стать послушником или практиковать месяц? Это потому, что у нас нет глубокой и настоящей веры и нет настоящего чистого видения, все это поверхностное. Настоящая вера пробуждается позже, с годами, когда мы действительно способны верить, не потерять веру, не потерять чистое видение даже в таких ситуациях. Иногда Мастера в традиции сиддхов пытаются поставить вопрос ребром: или у вас есть вера сейчас, или – до свидания.

В один дзенский монастырь к некоему Просветленному Мастеру пришли три кандидата в монахи. Но вместо благожелательной встречи он просто накричал на них и обругал, а затем взял кадку с водой и облил их. Двое из трех были в большом смущении и поехали обратно. Третий оказался более упорным, поклонился и сказал: «Я проделал такой долгий путь, чтобы достичь Просветления. Я не собираюсь уходить просто так из-за каких-то своих глупых чувств, поэтому прошу вас, наставляйте меня». Тогда Учитель сказал: «Ну что ж, ты годишься». Вот это различие – годится человек или не годится, – определяется его верой. Очень часто нам не хватает веры, в общем-то, ее всегда не хватает. Но вопрос в том, можем ли мы ее укреплять. Вишнудатте хватило веры, когда ему в третий раз дали возможность приблизиться к Даттатрее и получить Его даршан.