|
|
ПредисловиеПосле моей поездки в Мексику и на Гаити время словно бы перестало существовать. Я убил Шамана. Убил в себе. Раньше мне казалось, что мир можно изменить мистической силой, волшебными превращениями, чудом... Но теперь я знаю, что это не так. Я видел свою смерть — забавную старуху в прохудившемся пончо. Теперь она всегда со мной, всегда рядом. Я не вижу ее, но понимаю, что она где-то здесь, поблизости. И от этого мне почему-то спокойно на душе. Спокойно и радостно. Данила тоже прошел свое испытание. Испытание смертью. Он увидел Мир — эти несчетные миллиарды зеркал, что смотрятся друг в друга. И понял главное — мы живем в царстве отражений. Он убил свое отражение, чтобы стать собой. Он сделал это. Прежде Даниле казалось, что мир можно изменить добротой. Но после своего путешествия в параллельных сновидениях он понял, что это не так. Не совсем так. Одной доброты так же недостаточно, как и одного чуда. Есть какой-то другой секрет. Семь Скрижалей и шесть Печатей остались у нас позади, точнее — уже стали частью нас, изменили наше представление о мире и о себе. Изменили мир и нас. И теперь мы ждем седьмую Печать. Мы смотрим на Андрея и ждем... Но, как говорит Откровение святого Иоанна Богослова, «и когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие...» * * * Уже больше месяца Андрей хранил молчание. Не в том смысле, что он с нами не разговаривал, нет — он здоровался, мог пожелать спокойной ночи, ответить на какой-нибудь несложный бытовой вопрос. Но в остальном его словно бы не было с нами. Впрочем, мы и не нуждались ни в каких объяснениях. Все и так понятно — седьмая Печать. Сначала Данила, потом я, а теперь Андрей. У каждого свое испытание. Сомнений, что все именно так, у нас не было никаких. Но... — Вы меня простите, — сказал Андрей. — Последний месяц... Я все думал. Думал... Андрей выглядел напряженным и сосредоточенным. Голова слегка опущена, плечи напряжены. — Вы же помните, что седьмой Скрижали не было... — говорил Андрей, словно беседовал сам с собой. — Ну, «не было» — это условность, — поправил его Данила. — Была. — Просто без текста, — подхватил я. — А так все совершенно понятно — «измени сознание». — Да, да... — пробормотал Андрей. — Откажись от «я»... Почувствуй Другого... Пойми, что страдание — это только иллюзия... Ощути необходимость себя... Все правильно. — Все правильно, — убежденно подтвердил я. Андрей отрицательно покачал головой: — «И когда вы откажетесь от меня, я приду к вам». Он прошептал эту известную со времен Изумрудной скрижали формулу, и я вздрогнул. — «И когда вы откажетесь...» — эхом повторил Данила. — Андрей, что ты имеешь в виду? — Что я имею в виду?.. — Андрей поднял голову, и мы поежились от его пронзающего взгляда. — А вы так и не поняли, что значит изменить сознание? — Ну... э-э-э... — Данила едва заметно качнул головой. — Мотив, — четко произнес Андрей. — Мотив. — Что мотив? — не понял я. — Мотив — это зачем вы искали Скрижали, причина, — пояснил Андрей. — Чтобы изменить мир? Так? — Так, — неуверенно сказал я, хотя в общем-то сомневаться мне было не в чем. — Итак, — продолжил Андрей, — вы ищете способ изменить мир, способ измениться, а вам говорят: «Измени сознание!» Ничего странного не замечаете? Пауза. Я физически ощутил, как мысли в моей голове вдруг остановились. Ступор и абсолютная пустота. — Это же тавтология! — воскликнул Андрей. — Понимаете?! Тав-то-ло-гия! По сути бред и бессмыслица! — Но этого не может быть... — растерянно прошептал Данила и схватился руками за голову. — Господи, что же это такое? Действительно. Хочешь измениться — меняйся. Это же абсолютное ничто... Бред. — Но этого не может быть, — прервал его Андрей, в его голосе прозвучала абсолютная уверенность. — Не может быть, что это «бред». Значит, мы просто все не так поняли. Я пережил шок. Действительно — то, как мы расшифровали последнюю Скрижаль, превращает ее в абсурд! Значит, мы поняли ее превратно, неправильно! Мое сознание рушилось подобно гигантскому небоскребу. — Неправильно?! — прошептал я. — Да, — так же уверенно продолжил Андрей. — Неправильно. Точнее, мы услышали правильно, мы интерпретировали неверно! — А где... в чем ошибка?! — оторопел я. — Я же говорю — мотив! — повторил Андрей. — Седьмая Скрижаль нам — «измени сознание». И мы подумали, что надо как-то измениться — сложить вместе наши точки обзора. Кстати, это был правильный ход мысли — относительно точек обзора. — Ничего не понимаю, — Данила отрицательно помотал головой. — Андрей, говори яснее. Так правильно или неправильно относительно точек обзора?! — Да, — сказал Андрей. — Правильно! Только вот ты подумай сам: что получится, если ты соединишь все эти точки обзора? Просто представь! — Представить? — задумался Данила, пытаясь выполнить поставленную задачу. — Ну да, представь гипотетически, что мы нашли способ и соединили воедино все, что раньше создавало систему противоречий! Религия больше не спорит с наукой, человек стал центром религии... Ну и все в таком роде... Данила поднял на Андрея удивленные глаза: — Все остановится?.. — прошептал он. — Ну да, — развел руками Андрей. — Будет что-то вроде анти-Большого взрыва. «Большой взрыв» — это когда во Вселенной произошла детонация и все полетело в разные стороны. А тут наоборот — все схлопывается и исчезает. Приходим к абсолютному нулю, к первоначалу. Конец дискуссии. А коли — конец, то, значит, не в ней, не в этой дискуссии дело, не в сознании! — Нет-нет-нет, — активно запротестовал Гаптен. — Как такое может быть? Задача — «измени сознание», а дело не в сознании. Это ерунда какая-то. Ерунда. — Да, а в чем тогда, если не в сознании? — спросил я, пребывая в состоянии полного недоумения. — Мотив! — Андрей чуть не заорал. — Мотив! — Какой мотив?! О чем ты говоришь?! — взмолился Данила. — Да я же и говорю! — воскликнул Андрей с досадой. — Вы ищете Скрижали, чтобы все изменить подчистую, чтобы все правильно было. Нашли. А вам говорят: «Молодцы, а теперь поменяйте сознание!» Мотив поменяйте. Понимаешь — мотив! — Поменять мотив! — понял Данила. — В этом смысле! Искали для одного, а оказалось, что нашли для другого, — меняйте направление движения, только тогда все поймете! Так, да? На напряженном лице Данилы появилась улыбка. Он понял. А я... — Ничего не понимаю... — прошептал я. — Анхель, это же так просто! — воскликнул Данила и повернулся ко мне. — Так просто, что сразу и не поймешь! — Вот я и не понимаю, Данила. О чем вы?! — Чтобы понять важные вещи, у тебя должен быть мотив, желание, — принялся объяснять Андрей. — И ты ищешь — ради чуда, ради счастья. У тебя есть мотив и силы искать! Но когда ты находишь знание, надо поменять мотив, потому что ни чуда, ни счастья самих по себе нет, а есть только ты и твоя жизнь! Меняйте мотив! — То есть ты хочешь сказать... — вклинился Гаптен. — Что иллюзорные цели — это как некая наживка? Способ заставить людей двигаться, открывать для себя знания, Истину? — Ну разумеется! — воскликнул Андрей. — Пока у нас нет знания жизни, мы не можем понять, зачем оно нам нужно. Поэтому и возникает эта идея, что оно нужно нам для счастья. Что случится чудо, если мы будем знать, например, эти семь Скрижалей. Узнаем — и будет счастье. Чудесным образом! И вот мы бросаемся искать Истину! А иначе бы все бы так и сидели на месте. Не было бы мотива искать знание! — А потом находим и понимаем, что ни чуда, ни счастья тут нет. Что тут только знание, — сказал Данила, согласно кивая головой. — А Печати? — все еще не понимал я. — Зачем в таком случае мы искали Печати?.. — Они о жизни! — снова чуть не закричал Андрей. — О настоящих препятствиях! Понимаешь, мы получили знание, и это позволило нам понять жизнь. Увидеть ее во всех ее сложностях и внутренних противоречиях. Стремление к власти, эгоизм, зависть, слабость, идея борьбы, жажда цели. Мы все это поняли благодаря Скрижалям. Они — инструмент, а не волшебная палочка. — Идея борьбы, жажда цели? — не понял я. — О каких Печатях ты говоришь? — О каких?! — воскликнул Андрей. — Да о ваших! Данила боролся, боролся... А ему сказали — все, перестань бороться. Просто люби, и все. Люби, и все. И тебе сказали — хватит искать, хватит стремиться к иллюзорным целям, остановись — жизнь вокруг, а не за горизонтом. Понимаешь?! — Хватит стремиться к иллюзорным целям, остановись. Жизнь вокруг, а не за горизонтом, — повторил я. — Да, это именно та истина, которую я понял на Гаити. И что же нам теперь делать? — Ты уверен, что понял свою истину? — рассмеялся Данила. — Как — ничего не делать?! — в ужасе прошептал я. — Жить! — буквально закричал Данила. — Самая сложная задача! — Самая сложная, — подтвердил Андрей. — Жить без иллюзорной цели и без надежды на чудо. — Но как?! Это просто страшно! — ком встал у меня в горле. — И разве это жизнь? Андрей, Данила... Разве?.. — Опять ты ничего не понял, — покачал головой Андрей. — Чудо надо не ждать, а делать. И в этом цель. — Творить чудеса? — мне показалось, я сошел с ума. — Андрей, и это ты говоришь?! Андрей никогда не говорил о чудесах! Это, что называется, против правил. Данила внимательно посмотрел на меня, потом, словно бы поняв ход моих мыслей, на Андрея. — Видимо, Андрей собирается нам что-то рассказать, — заключил Данила и откинулся на спинку своего кресла. «И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса. И я видел семь Ангелов, которые стояли перед Богом; и дано было им семь труб. И пришел иный Ангел, и стал пред жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом. И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Богом. И взял Ангел кадильницу, и наполнил ее огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса и громы, и молнии и землетрясение. И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить». Откровение святого Иоанна Богослова, 8:1-6
|