|
|
Часть третьяЗаписи, словно бессмысленные детские каракули, расползаются по странице. Автор торопится, рассуждает сам с собой. Иногда он нападает на важную мысль и пишет крупно, почти печатными буквами. Но даже они похожи у него на детские каракули. В других местах он совсем не старается, пишет мелкими, едва различимыми буквами. Получается дрожащая линия, словно электрокардиограмма. Биение мысли и биение сердца. Круги ДАО и контуры бабочек. Идет « день пятый »...
******* В от он сидит, — Зоя Петровна приоткрыла дверь и разговаривала с кем-то, стоящим в коридоре. — Пришлось изолировать. Эксцессы у нас тут на отделении. От греха подальше... «От греха подальше». Она считает, что это я Дутова нокаутировал. Это ей Петр сказал. А Петра убьют — не сегодня-завтра. Будут «эксцессы на отделении». — Не знаю, о чем вы хотите с ним разговаривать, — продолжала Зоя Петровна. — Может, вам и расскажет что. Со мною говорить отказывается. Включил, я думаю, в свой бред. И вас, наверное, тоже включит, не знаю. Они у нас такие... Да, Дмитрий? Дмитрий всегда молчит. Он ни с кем не разговаривает. Ему не с кем и не о чем разговаривать. Он — дурак. Молчит и даже не думает. Он — Дмитрий. — Хорошо, спасибо вам. Мы ненадолго, — ответил Зое Петровне мужской голос. Дверь распахнулась полностью, и на пороге моего изолятора появились два человека: один в черном костюме, другой — в белом. Черно-белый цвет. Дао... У меня началась паника. Кто такие? Может быть, галлюцинация. Я знаю за собой — могу видеть людей, которых другие не видят. Ко мне в изолятор входят «ДАО». Я сошел с ума. Нет, меня хотят свести с ума. Это они их послали. Зоя Петровна привела... Мужчины вошли и какое-то время просто смотрели на меня. — Мы должны тебе помочь, — сказал белый. — Поэтому, пожалуйста, не бойся нас. Потом он выдержал паузу и добавил: «Митя». — Кто вы? — спросил я. — Я — Данила, — сказал белый. — А это мой друг — Анхель, он из Мексики. Он показал на черного, а тот кивнул мне головой. — Почему вы думаете, что я нуждаюсь в вашей помощи? — все это очень подозрительно. Странно, что они не производят впечатления агентов... — Ты сам знаешь, что нуждаешься в помощи, — сказал Анхель, он действительно говорит с акцентом. — Митя, мы по поводу твоего плана, — произнес Данила. Я замер. Агенты! Данила заметил мою реакцию, но продолжил прежним тоном: — Митя, ты уверен, что действительно хочешь разрушить мир? — Я не буду с вами говорить! — закричал я. — Можете меня пытать и все такое, но я вам ничего не скажу! — Митя, мы и так все знаем — и про формулу, и про письмо, и про Дашу, и даже про дверную ручку. Мы все знаем. Не кипятись. Я же сказал, мы пришли тебе помочь. Мысли в моей голове забились, как дикие зверьки в клетке. Передатчики! Как же я забыл про них?! Кругом передатчики! Они меня прослушивали. Здесь на них все работают. Что же делать?! Я должен покончить с собой. Я должен немедленно покончить с собой... Тут моя голова автоматически повернулась к окну, и я увидел в нем коричневого. Он был в панике. У него дрожали губы, глаза остекленели, коричневая голова в котелке раскачивалась из стороны в сторону, как у загипнотизированной факиром кобры. — Коричневый? — спросил меня Данила. Я повернулся: — Вы его видите?! — Я знаю, что ты его видишь, — ответил Данила. Откуда они могут знать о коричневом?.. А, они подслушивали мои с ним разговоры. Но я, кажется, не называл его «коричневым». Нет, называл. Когда меня арестовывали. Я милиционерам говорил. И Даша слышала. А что если они вживили мне в мозг электронные чипы?! Жидкие, по сосудам ввели?! — И я знаю, как он выглядит, — продолжил белый, словно бы желая доказать мне правдивость своих слов. Ну уж этого он точно не может знать! Я повернулся к окну и увидел, что коричневый моментально спрятался за карнизом. — И как? — Все коричневое. Шляпа на голове фетровая. Котелок. А главное — шея, словно змея. Длинная... Может вытянуться вот хоть до этого окна, а может и на плечи возвращаться. Пластилиновая. Меня потрясло столь точное описание коричневого. — А про план вы откуда знаете? Это сложно объяснить, — Данила сосредоточился. — Понимаешь, мы с Анхелем ищем людей — Избранных. Всего их семь человек. Троих мы уже нашли, а ты — четвертый. И у нас с тобой связь, о которой ты даже не догадываешься. Но ведь все со всем в этом мире связано. И все люди друг с другом связаны — кто-то сильнее, кто-то слабее. Мы — сильно. — Я ничего такого не чувствую... С чего он вообще взял, что у нас с ним какая-то особенная связь? — Но я чувствую. И поэтому многое о тебе знаю. Я хочу тебе помочь, правда, — сказал Данила и полез во внутренний карман своего пиджака. — Вот... Он протянул мне конверт, и тут меня снова затрясло. Дашино письмо. — Откуда? Откуда оно у вас?! — Купили, — ответил Анхель. — И ты ведь мог его купить. «Все продается» — ты же сам говорил. Простота этого решения была столь пронзительной, что я едва не закричал. — Вот видишь, ты просто все усложняешь, — сказал Анхель, поняв, что я чувствую. — Где не нужно... — Мы действительно хотим тебе помочь, — добавил Данила. Я выхватил письмо...
|