|
Глава 17Пещера Миларепы— Шеф, ноги ватные, да? — спросил меня Селиверстов на перекуре. — Сухие они... — грустно ответил я, вызвав недоумение у Сергея Анатольевича. Шестигранный монолитМы опять пошли вперед. Вскоре проводник Тату, шедший сзади, окликнул меня. — Чего? — я повернул голову, остановившись. — Сэр, вон видите на склоне маленький монастырь? — Да, вижу. — Там находится пещера Миларепы. —Ого! Мы полезли по склону и через несколько минут добрались до монастыря. Монастырь с виду был неказист и скорее напоминал сарай, чем монастырь. — А где вход-то в пещеру? — озадачился Селиверстов. — Внутри монастыря, — пояснил Тату. — А это что? — я показал рукой на огромный, высотой больше монастыря, каменный монолит, имевший форму ровного шестигранника. — Это камень, который вытесал и принес сюда сам Миларепа! — Тату гордо поднял голову. Я подошел ближе к шестигранному монолиту. Сомнений не было, он имел искусственное происхождение. Кто-то когда-то вытесал его из огромной каменной глыбы и перенес сюда, на каменистый склон горы. Кем-то была выстроена подпирающая каменная стенка, чтобы громадный шестигранный монолит не упал на бок. Высотой этот монолит был метров восемь, ширина была такой же, а толщина — около четырех метров. Внешне монолит напоминал гигантское шестиугольное колесо. Поражало то, что каждый Гол и каждая сторона шестигранника были совершенно одинаковыми. Ориентировочный вес этого «каменного творения» (с учетом плотности гранита, кубический метр которого весит 2,3 — 2,4 тонны) составлял около 300 тонн. — Скажи, Тату, — задал я вопрос, — как давно этот шестигранный монолит находится на этом месте? Что говорят по этому поводу легенды? — Этот камень лежит здесь очень и очень давно, — отвечал он, — говорят, выточил его Миларепа. А жил он примерно в 1000 — ном году нашей эры. — Я бы хотел уточнить, что Миларепа, в соответствии с литературными данными, жил в период с 1040 по 1123 годы, — вставился в разговор обладавший великолепной памятью Рафаэль Юсупов. — Он, Миларепа, как описывается в литературе, обладал экстраординарными психическими способностями и был истинным махасиддхой. — Кем, кем? — переспросил Селиверстов. — Махасиддхой. — Мухасидкой, говоришь? — Да, махасиддхой. — А что это такое? — задиристо спросил Селиверстов. — Мухасидкой — что это?! — Ну... — замешкался Юсупов, — это особое состояние тела и души. Мне трудно объяснить это, но я скажу точно, что ты, Сергей Анатольевич, не являешься махасиддхой. — Уж не Вы ли, Рафаэль Гаязович, являетесь этим самым, как его... мухасидкой? — Я тоже нет. А что? — А то! Не надо бросаться заумными словами, слыша которые себя дураком чувствуешь. Мухасидка, мухосидка... — Читать надо больше. — Это я-то не читаю?! Я даже вон помню, как на древнем языке назывался остров Пасхи. — Ну и как? — Та-пи-то-о-те-хе-ну-а. — А-а-а... — Я даже знаю, как переводится это слово. — Ну и как? — Пуп земли. Понятно? —М... да... — А Вы, Рафаэль Гаязович, не знаете, как переводится слово... как его... м... м... — Ма-ха-сид-дха! Пора бы запомнить!!! В этот момент из монастыря появился монах и подошел к нам. Мы поздоровались, поговорили о том о сем. — Что это? — спросил я его, показав на шестигранный монолит. — Камень, — ответил он. — Его выточил Миларепа? — Конечно, — без тени сомнения сказал монах. — А где он его вытачивал-то? — Вон там, высоко в горах, где есть крепкие скалы, — монах показал рукой. — А потом Миларепа поднял этот камень глазами и перенес его сюда. — Как так поднял глазами? — удивился Рафаэль Гаязович. — Вытянул глаза на зрительных нервах, обхватил ими камень и перенес сюда! Ха! Не надо понимать все буквально! И так ясно, что Миларепа перенес этот камень за счет психической энергии, выходящей из глаз, а может и... за счет энергии пяти элементов, — ехидно выпалил Селиверстов. —А чем вытачивал такой монолит Миларепа — -спросил я монаха — Руками. — ...??? — Из рук Миларепы выходила энергия, а когда он точил камень, летели искры. Камень он поднимал глазами (взглядом!), переворачивал и опять точил руками. Когда монолит был готов, Миларепа поднял его глазами (взглядом!) высоко в небо и по воздуху перенес сюда. — Антигравитация, — проговорил Рафаэль Юсупов, опасливо бросив взгляд на Селиверстова. — А для чего нужен этот шестигранный монолит здесь? — спросил я. — О-о-о!!! — монах взметнул на меня глаза. — Этого вам никогда не понять! — Ну, мы постараемся, очень постараемся... — стал настаивать я. — Мы верим во все тибетские легенды. Монах пристально посмотрел мне в глаза и отчетливо сказал: —Только тот, кто сможет поднять этот камень глазами (взглядом!!!), сможет войти в Царство Мертвых. Я посмотрел на шестигранный монолит, ощущая никчемную слабость своего взгляда, потом подошел к нему и постарался толкнуть его. Камень даже не шелохнулся. — М-м-м... да... — выдавил из себя я. Внутреннее смятение охватило меня. Даже стыдно стало за традиционно приземленный характер своего мышления. А шестигранный громадный монолит лежал передо мной и... существовал в реалиях, как бы намекая, что жизнь значительно сложнее, чем мы думаем. — Эх! — вздохнул я. Я вспомнил тибетцев, которые поклоняются скелетам, и верящих в то, что, если они поклоняются костному каркасу тела, то они обязательно попадут в Царство Мертвых — странный мир сидящих в состоянии Сомати людей, где, наверное, очень весело, потому что человек там, будучи освобожденным от тела, может всласть предаться душевному упоению или душевным утехам. Но туда, в этот странный мир Мертвых, попадают только избранные Богом, те — кому Бог дает особые способности, такие, как, например, способность поднять взглядом этот шестигранный монолит. — А почему этот камень имеет шесть граней? — спросил я монаха. — Ну... это Вы не поймете. — А все-таки? — Шесть граней этого камня символизируют шесть миров Царства Мертвых, — монах испытующе посмотрел мне в глаза, как бы стараясь уловить, понял я что-нибудь или нет. — Странно, что в Царстве Мертвых именно шесть миров, а не... четыре, — промолвил я. Тату перевел мои слова. Монах удивленно вскинул брови. — В тибетских текстах много написано о Царстве Мертвых. Но мы, современные монахи, не можем понять всего, что там написано. Учителя покинули нас. Давно, очень давно никто не выходил из Царства Мертвых. Никто. А мы ждем. Мир поглощает нас, тибетцев. Скоро нас не станет. Боюсь, что мы не дождемся того момента, когда из Царства Мертвых выйдет Учитель и научит нас жить. Но мы будем ждать его, очень ждать, — грустно проговорил монах. Мне тоже стало грустно. Но вместе с грустью пришло какое-то розовое, с оттенками умиления, вдохновение. Мысли мои затрепетали вокруг параллельных миров и, сладко вращаясь, привели меня к выводу о том, что параллельные миры, располагаясь друг в Друге, как матрешки, отличаются лишь геометрией изогнутого пространства и, соответственно, иным ходом времени. Каким-то непонятным образом я стал ощущать, что, наверное, основой нашего трехмерного мира является треугольник (а в объемном выражении — тетраэдр), основой четырехмерного мира четырехугольник (в объемном выражении — октаэдр) и эк Далее. И почему-то (не знаю, почему), мне стало казаться, что Тот Свет шестимерен и что он является единым для всех миров до шестого измерения, включая и его, и что тогда, когда мы окажемся там, во фрактальном мире Того Света, где нет расстояний и масштабов, мы увидим таких же фрактальных, как и мы, братьев из других миров, которые были отделены от нас при земной жизни невидимой перегородкой пространства. Мне представилось, что Тот Свет не один, и что следующий Тот Свет должен находиться на уровне 10-го измерения, следующий — на уровне 14-го измерения и так далее. — А почему я считаю, что не может быть двухмерной жизни, то есть жизни на плоскости, или одномерной жизни, то есть жизни в линии, или даже жизни вообще без измерений (»нулевой» жизни), то есть жизни в точке? — подумал я тогда. — А может быть, такие формы жизни и в самом деле существуют? Но я понимал, что об этом мы будем знать только тогда, когда окажемся на Том Свете и увидим все величие мира, вернее, миров, соединенных воедино. — Наверное, — думал я романтично, будучи во власти интуиции, — что люди Царства Мертвых живут своими душами на Том Свете, наслаждаясь видением божественного мироздания в его многообразии. И, наверное, горделивые и добрые люди шестого измерения чуть-чуть опекают нас, людей третьего измерения, чуть-чуть снисходительно относятся к людям второго измерения, вынужденным жить на плоскости, и чуть-чуть посмеиваются над людьми первого измерения, живущими в линии, и людьми нулевого измерения, живущими в точке! Но они, люди шестого измерения, знают, что нулевое измерение не есть глухая и беспросветная точка, и что даже из точки можно выбраться за счет чистоты души и кристальности помыслов, и что когда-нибудь величественный шестимерный Тот Свет выведет человека нулевого измерения в первое измерение, превратив его из человека-точки в человека-линию, открыв дорогу для восхождения по мирам, если, конечно, человек поймет, что главным критерием жизни является Чистота Души. и путь обратно наверняка существует — путь нисхождения по мирам, вплоть до человека-точки и... даже до полного его исчезновения... — для тех, кто этого не поймет. Кто знает, что такое ад? Может быть, это и есть нисхождение в более низкий мир — неуютный, чужой и примитивный, а рай — восхождение в более высокий мир, мир розовой мечты. Я стоял рядом с шестигранным монолитом, обуреваемый мыслями, пришедшими из глубин подсознания, и мне почему-то казалось, что обо всем этом я когда-то уже думал. Я напряг свою память, но так ничего и не вспомнил; все смешалось в памяти — и моя личная память и память предков. После этого момента пройдет два с лишним года, когда я организую научную экспедицию в Египет, где мы будем прорабатывать гипотезу о том, что землю Древнего Египта некогда посещали люди разных параллельных миров, оставив о себе следы в виде пирамид и статуй в натуральную величину. И вот тогда, когда мы логически проведем геометрический анализ характера искривления пространства в параллельных мирах и, что самое любопытное, этим способом проанализируем крест, то обнаружим, что «наш» Тот Свет должен быть на уровне именно шестого измерения. И об этом, дорогой читатель, я тоже когда-нибудь подробно напишу, обязательно напишу в своих будущих книгах. И, наверное, это будет интересно и уведет Вас к тайнам чудесных технологий людей более высоких параллельных миров. А тогда, на Тибете, я продолжал стоять рядом с шестигранным монолитом. Я поднял глаза на монаха и предложил: — Давайте сфотографируемся вместе, а? — Нет, нет! — тут же возразил монах. — Меня нельзя фотографировать, так же как нельзя фотографировать внутри монастыря. Я обратил внимание на внешность монаха: это был человек средних лет, достаточно неказистый, с большими глазами, в которых грусть и тоска попеременно сменяли друг друга, не оставляя места радости или восторгу. Я провел рукой по своему затылку и тихо спросил монаха: — А какую роль играет каждый угол в шестигранном монолите? Может быть, один угол символизирует один мир, другой — другой...? — Я не знаю. Об этом написано в тибетских текстах, но я ничего не понял, — грустно проговорил монах. — А не кажется ли Вам, что шесть углов этого камня символизируют шесть возможных апокалипсисов на Земле с поворотом земной оси каждый раз на 6666 км ?! — высказал предположение Селиверстов. — Четыре апокалипсиса Земля уже пережила, осталось два, чтобы завершить фатальный круг апокалипсисов, когда жизнь на поверхности Земли будет начисто стерта и останется только Царство Мертвых. — Не все обязательно что-либо символизирует, — встрял в разговор Рафаэль Юсупов. — Кстати, слово «шестерка» тоже кое-что символизирует. — Вы на что намекаете, Рафаэль Гаязович?! — насупил брови Селиверстов. — На то, что... — Не надо хмуриться, — пошел в атаку Юсупов. — Если Вы, Сергей Анатольевич, хмуритесь, то, значит, Вы были... — Кем, «шестеркой»? — Да, ею. — А Вы, Рафаэль Гаязович, никогда «шестеркой» не были, что ли? Ни разу, да? — Ни разу. Я бескомпромиссный человек, что означает «антишестерка». — Ох-хо-хо! Иногда по жизни и в самом деле приходится «подшестерить», чтобы добиться чего-либо, деньги, например, выбить, — Селиверстов ухмыльнулся. — А знаете, что такое «антишестерка»? — Что? — насторожился Юсупов. — Это «шестерка» на поводу у своей гордыни. — Это я-то «шестерка»?! — Пойдемте в монастырь! — перебил я спор друзей. Когда мы вошли в монастырь, я тронул за локоть монаха и спросил его: — Скажите, а Миларепа — великий йог и поэт — пришел из Царства Мертвых? Плита Монах пристально посмотрел на меня своими Миларепы грустными глазами и промолчал. Движением руки он пригласил пройти к тому месту, где располагалось что-то наподобие алтаря, где горели свечи и было много статуэток, изображающих божества. Когда я шел, меня кто-то дернул за локоть. Я обернулся. Это был Равиль. — Шеф — прошептал он, — я пронес под полой видеокамеру. Хочу снять втихаря. Я тоже втихаря кивнул. — А где же вход в пещеру-то? — озадачился Селиверстов. — Непонятно, что ли, что вход загораживается алтарем со свечами и божествами, чтобы люди не могли войти туда и попасть под влияние психоэнергетического барьера пещеры, которая, если следовать легенде, ведет в Царство Мертвых, — с критическими нотками в голосе ответил Рафаэль Юсупов. — Сам уже догадался, — бросил Селиверстов. — Без подсказок бы обошелся. — А тогда что спрашивать-то? — Что, и спросить нельзя? — В священном месте лучше молчать, — поучающе сказал Рафаэль Юсупов. — Тем более, в том месте, которое связано с Мертвыми. Ведь Мертвые, извините, Сергей Анатольевич, молчат. — А я, кстати, живой. А Вы, Рафаэль Гаязович, если наденете белую маску, то похожи на... — Не надо дешевых намеков, — рассердился Рафаэль Юсупов. — Надеть маску не означает обязательно... — Шеф, — послышался голос Равиля, обследовавшего алтарь, — за алтарем видна стенка, выложенная из камней, которая загораживает вход в пещеру. Селиверстов разглядел эту стенку и бросил: — Не только алтарь загораживает вход! Вот так вот, Рафаэль Гаязович... Я вспомнил рассказ непальца Туктена о том, что пещера Миларепы сделана из огромных каменных плит, которые не могут сдвинуть и тысячи людей, и спросил монаха: — А где каменные плиты-то? — Вот же, — монах показал на плохо освещенную часть стены над алтарем. В полутьме я и в самом деле увидел огромную плиту, уложенную горизонтально на высоте 2,5 метров . — А может быть, Вы все-таки разрешите сфотографировать плиту? — обратился я к монаху. — Нет, нет, нет, — категорически запротестовал монах. — Нельзя! — Ну почему? — Нельзя, и все! — Шеф, я снял на видеокамеру из-под полы. Надеюсь, что получится, — зашептал мне в ухо Равиль. Ладно. Монах рассказал нам, что эта каменная плита имеет квадратную форму, размер ее составляет 4x4 метра, а толщина — 40 см . Она уложена на две обточенные гранитные скалы, в верхней части которых сделаны прямоугольные выемки для укладки плиты. Ширина прохода между скалами равна 2,5 метрам . Его, монаха, Учитель около 20 лет назад построил каменную стенку, перегораживающую проход, чтобы люди не заходили в пещеру и не погибали. Он же установил перед перегораживающей стенкой алтарь. Я подошел поближе к алтарю и по краям от него и в самом деле увидел две обточенные скалы с выемками для укладки плиты. А плита, явно отличаясь структурой и цветом гранита от обточенных скал, мертво лежала на них, будучи идеально подогнанной. Я прикинул вес плиты. Она «тянула» тонн на десять. — А правда, что Миларепа вытачивал эту плиту в другом месте? — саркастичеки поинтересовался я, обращаясь к монаху. — Да, он вытачивал ее в другом месте, высоко в горах, — ответил монах. — Вытачивал, конечно, «руками» и переносил плиту сюда «глазами»? — усмехнулся я. — Да, да, — закивал монах. — Хочу только добавить, что великий йог Миларепа выточил много таких плит и перенес их сюда, чтобы обложить ими вход в пещеру, которую он тоже сделал сам. — Чем он «делал» пещеру? Тоже «руками»? — Конечно. А чем же еще? — удивился моей непрозорливости монах. — М-м... да. А каких-либо аппаратов у него не было? — Нет, не было. Только руки. — Он что, целый тоннель руками в скалистом грунте сделал, что ли? — усомнился Рафаэль Юсупов. — Конечно, — невозмутимо ответил монах. — Да... — прокряхтел Юсупов, — в этой инкарнации мы вряд ли сможем понять данный феномен «работы руками». Возможно, в следующей инкарнации... — Конечно же, Вы, Рафаэль Гаязович, не сможете этого понять, — откуда-то сбоку встрял Селиверстов. — С чего это? — насторожился Рафаэль Юсупов. — А с того, что Вы, Рафаэль Гаязович, не очень удачный инкарнат! — авторитетно произнес Селиверстов. —Кто-кто?! — Инкарнат. — Это я-то? Да еще и неудачный... ? — Да, и неудачный! Сам ты инкарнат, — обиделся Юсупов. — Ты что, Сергей Анатольевич, хочешь сказать, что ты более удачный, что ли... этот самый... инкарнат? — Да ладно, — пошел на примирение Селиверстов, — все мы в этом мире не очень удачные... м... м... инкарнаты — туннели руками делать не можем, плиты «глазами» переносить не можем... Чо тут больно удачного-то? Мы вон только булыжник можем с земли поднять и использовать как оружие пролетариата. Надеюсь, в следующей инкарнации больше повезет. — А все-таки по твоим глазам видно, что ты себя, Сергей Анатольевич, считаешь более удачным... — сказал Юсупов, не успев остыть.
|