|
Глава 7Библиотека среди скалМы шли к маленькому монастырю, расположенному на западном склоне каньона высоко среди скал. Дойдя до монастыря, который был похож на келью отшельника, мы крикнули: — Эй, кто там есть? Навстречу вышел человек в цветастом свитере и представился, сказав, что он монах. Через проводника Тату мы попросили разрешения поговорить с ним и побывать внутри монастыря. — Хорошо. Только внутри монастыря можно быть всего несколько минут. А поговорим мы в другом месте, — ответил монах-отшельник. — Почему так? — А потому, что здесь находится хранилище древних книг. Мы недоуменно переглянулись. — Древние книги не любят чужих людей, — пояснил монах. — Как это? — А так, что древние книги чувствуют человеческие мысли. Здесь нельзя думать!— Книги чувствуют? — мы еще раз недоуменно переглянулись. — Да, — кивнул монах, — древние книги чувствуют мысли. Мысли чужих людей опасны для древних книг, потому что они могут изменить записи в книгах. — А вдруг здесь тоже находятся золотые пластины лемурийцев, в которых записано истинное знание? Из рассказа «старшего человека» я понял, что на золотых пластинах самопроизвольно за писывалась мысль, и она же считывалась с помощью рук, — прошептал мне в ухо Равиль. — А эти книги толстые или в виде пластин? — спросил я. — Толстые, очень толстые, — ответил монах. — Толще книг не бывает. Эти книги буквами написаны или без букв? — Решил уточнить Равиль. — Буквами на санскрите. — Вы считаете, — обратился я к монаху, — что мысли чужих людей могут изменить буквы и слова в книге, что ли? Этого не может быть. — Нет, — спокойно возразил монах, — слова и буквы останутся теми же, но человек, который будет читать книгу, будет неправильно понимать текст. Я вспомнил исследования профессора Степанова о том, что любая фотография несет на себе тонкоэнергетический отпечаток самого человека, и представил, что, видимо, и любая запись может нести в себе отпечаток мыслей человека, который ее делал. — Так что же, нам внутри хранилища древних книг совсем не думать, что ли? — иронично спросил Рафаэль Юсупов, прищурив глаза. — Да, там думать нельзя, — невозмутимо ответил монах. — Совсем? — Совсем. Мы вошли внутрь хранилища древних книг, стараясь... м... м... не думать. Хранилище представляло собой довольно большую комнату, вдоль двух стен которой были сделаны высокие полки для книг, а у третьей стены было расположено что-то вроде алтаря со статуями богов. В каждой ячейке полки помещалось по четыре толстенные книги. Каждая книга имела толщину около 20 сантиметров и была аккуратно обернута ажурной желтой, красной или сиреневой материей. Чувствовалось, что до книг давно никто не дотрагивался. Равиль, обнаглев, достал фотоаппарат и быстро щелкнул, хотя знал, что в храмах и монастырях фотографирование обычно запрещено. — Нельзя, нельзя этого делать! — вскричал монах. Равиль виновато склонил голову, пряча довольную улыбку. Когда мы вышли из хранилища древних книг, Рафаэль Юсупов спросил Селиверстова: — Вы, Сергей Анатольевич, по-моему, о чем-то думали! — Но только не о Вас, Рафаэль Гаязович! Монах предложил пройти к роднику у склона каньона, чтобы поговорить с нами. Около полукилометра мы пропетляли по склону среди огромных валунов, пока не дошли до родника и не уселись на плоский камень рядом с ним. — А зачем так далеко надо было уходить, чтобы поговорить? — удивился Селиверстов. — Чтобы наши мысли не нарушали покой древних книг, — пояснил монах.
|