Карл Дюпрель - ФИЛОСОФИЯ МИСТИКИ        


Скачать книгу можно ЗДЕСЬ



3. Родство сна с сомнамбулизмом

С углублением легкого сна должна уменьшаться смутность сновидений. Мозговая нервная система (нервы чувствования и головной мозг) делается все менее способной к восприятию, а вместе с тем все более исчезают из сознания сновидца те препятствующие течению сновидения элементы, которые или путем чувственного восприятия впечатлений от внешнего мира входили в сознание сновидца, когда он спал легким сном, или находились в нем в виде остатков от содержания бодрственного сознания. Вместе же с этим должна становиться все правильнее деятельность органа сновидения, и наконец должна вполне исчезнуть смутность сновидений. Но, быть может, при этом не имеет места и само сновидение; быть может, в этих препятствующих ему элементах содержания сознания орган сновидения только и черпает материал для своей деятельности; быть может, глубокий сон не только не содержит в себе никаких представлений для памяти сновидца по пробуждении, но пуст безусловно. Такая мысль высказывалась так часто, что вопрос заслуживает во всяком случае исследования.

Решение его облегчается сомнамбулизмом. Вызываемый магнетическим лечением, нередко же являющийся сам собой, он представляет один из видов сна, сопровождающийся также внутренним пробуждением. Но в нем возникают правильные ряды представлений. Из сознания сомнамбул исчезает опосредствованное внешними чувствами отношение к внешнему миру, бесчувственность к этому миру достигает у них высшей степени, и потому является новое, действительно правильное, хотя в известном смысле и ограниченное отношение к нему. Из самосознания сомнамбул исчезает то я, которое составляет объект бодрственного самосознания. Хотя сознание сомнамбула обнимает содержание бодрственного сознания и притом вполне, следовательно, в настоящем виде, а не отрывочно, как это бывает с сознанием человека, спящего обыкновенным сном, но сомнамбул относит все это содержание не к внутренне пробудившемуся своему я, но к совершенно другому, чуждому ему я. Поэтому здесь единый субъект распадается на два лица. Значит, сомнамбулизм доказывает нам, что наше бодрственное сознание не исчерпывает своего объекта, так как обнаруживающийся в сомнамбулизме чудесный корень нашего я остается скрытым от этого сознания, почему приписывается так называемому бессознательному.

Таким образом, сомнамбулизм доказывает нам, что то, что в обыкновенном сновидении является только бредом, а именно драматическое распадение я, имеет соответствие в реальной природе человека, что наше бодрственное сознание обнимает только одно из лиц нашего субъекта, являющееся перед выступающим в сомнамбулизме другим лицом в виде не-я. Здесь мы упомянули об этом единственно с целью обратить внимание читателя на то, что уже в силу принадлежности этих двух лиц к одному и тому же субъекту, допущение, что они разделены непреступимой границей, в высшей степени правдоподобно. Легкий сон есть только слабая степень сомнамбулизма; следовательно, несомненно, что способности, обнаруживаемые людьми в последнем, должны, хотя бы в исключительных случаях, обнаруживаться у них в первом, и никогда не исчезавшее вполне убеждение в нашей способности к имеющему реальное значение сновидению само собой вытекает из того, что сомнамбулический сон отличается от обыкновенного только степенью. Вот почему эти два состояния обнаруживают свое родство в целом ряде сходных явлений, позволяющих сделать заключение и о родстве совершающихся в этих состояниях психических функций.

И сомнамбулическое сновидение наступает при таких же внутренних условиях, как и обыкновенное. В сомнамбулизме глазные яблоки направлены внутрь и вместе вверх, и уже Аристотелю было известно, что то же явление, хотя в меньшей степени, обнаруживается и в обыкновенном сне. Если же Аммиан Марцеллин выдает за мнение Аристотеля то, что будто с наступлением сновидения взор снова направляется вперед,* то это не подтверждается новейшими писателями. Далее. Что видения сомнамбулизма сопровождаются словами, это только усиленная степень того явления, что в обыкновенном сне нередко происходит хотя и не переходящее в правильную речь движение губ, что часто даже и во время бодрствования, если мы находимся в состоянии рассеянности, то есть если мы погружены в самосозерцание, приходят в деятельность мускулы речи.

* Ammianus Marcellinus. Histor. XXI.

Хотя грезы человека, спящего обыкновенным сном, и существенно отличны от видений сомнамбул, тем не менее они обнаруживают такое родство с ними, что, когда те и другие в средних состояниях сна являются в смешанном виде, то их нельзя отличить друг от друга, почему всегда бывает опасно полагаться на показания сомнамбул, принимающих видения обыкновенного сна за сомнамбулические. Если в исключительных случаях сомнамбулы, пробудившись от своего сна, вспоминают свои видения, то они рассказывают о них, как о сновидениях, чего не могло бы быть, если бы представления, имеющие место в состояниях обыкновенного и сомнамбулического сна не оказывали одинакового влияния на внутреннее сознание.

Далее. Замечено, что как натуральный, наступающий помимо лечения, так и искусственный*, вызываемый магнетизерами, сомнамбулизм является легче ночью, чем днем, и настоящий обыкновенный сон, согласно Дюпоте и другим, представляет даже самое пригодное для вызова сомнамбулизма состояние.** Поэтому сон есть уже слабый сомнамбулизм и занимает середину между сомнамбулизмом и бодрствованием. Только в том случае, когда мы будем смотреть на сомнамбулизм как на углубленный, усиленный сон, мы придем к правильному пониманию его явлений; если же считать его, как это делает Вирт,*** средним состоянием между сном и бодрствованием, то явления его получат совершенно превратный вид. Если над сомнамбулами проводятся мучительные операции, а они их не чувствуют, если их нельзя разбудить ни давлением, ни резанием, ни жжением, ни сильнейшим шумом, то это представляет собой только высшую степень бесчувственности, обнаруживающейся у человека, спящего обыкновенным сном, которого, согласно воззрению Вирта, надобно было бы считать не иначе, как мертвым.

* Schindlet. Magisches Geistesleben. 26.
** Dupotet. Traite complet de magnetisme animal. 179. Del euse. Histoire critique du magnetisme animal, II. 236.
*** Wirth. Theorie des Somnambulismus. Stuttgart, 1836

Впрочем, взгляд Вирта не нуждается в особом опровержении, так как все явления сомнамбулизма представляют усиление соответствующих явлений сна.

Так, например, в обоих состояниях мы находим однородные, отличающиеся только степенью изменения памяти. Объясним. В сновидение переходит содержание бодрственного сознания не все целиком, а только отрывочно, но, с другой стороны, усиливается память, так как в нем нередко всплывают на поверхность сознания давно забытые сцены из нашей жизни. Сомнамбул удерживает вполне содержание бодрственного сознания и часто обнаруживает удивительную силу запоминания прошлого. Далее. От обыкновенного сна пробуждаются со слабым запоминанием бывших в нем видений, от сомнамбулического же-с полной беспамятностью. Что касается исключений, то они говорят редко в пользу воззрений Вирта, тогда как часто видения обыкновенного сна служат соединительным мостом между содержанием сомнамбулического сознания и бодрственного.

И в обыкновенном сне и в сомнамбулическом видения часто бывают аллегорическими и символическими воспроизведениями состояний тела или души; в обоих встречаем также явление драматического распада, и то обстоятельство, что сомнамбулы и по прекращении своих магнетических состояний сохраняют еще в течение некоторого времени способность видеть во сне своих духов-хранителей и руководителей (представляющих продукт драматического раздвоения), опять-таки говорит в пользу нашего воззрения на сон как на состояние среднее между бодрствованием и сомнамбулизмом.* Мальчик Рихард говорит, что хотя он уже не будет приходить в сомнамбулическое состояние, но что в обыкновенных сновидениях он все еще будет видеть своего духа-хранителя, если того потребуют интересы лечения**, да и Юлия Штромбек, представляющая один из совершеннейших образцов натурального сомнамбулизма, говорит, что и по прекращении сомнамбулических состояний она удерживает еще на некоторое время способность погружаться по произволу в дремоту, чтобы узнавать, что ей полезно.***

* Gorwitz. Richards naturlich-magnetischer Schlaf. 133, 139.
** Gorwitz. Idiosomnambulismus. 192.
*** Strombeck. Geschichte eines allein durch die Natur hervorgebrachten animalischen Magnetismus, 115. Braunschweig, 1813.

Но если сон и сомнамбулизм отличаются друг от друга только степенью, если затем сомнамбул не живет исключительно в фантастическом мире, но находится в действительном отношении к внешнему миру, а следовательно, видит действительность (мнимоумершим известны все приготовления к их погребению, хотя в их состоянии и не имеет места чувственное восприятие), то нет сомнения, что наш обыкновенный сон с достижением большей глубины может привести к ясновидению; а так как при этом прекращается деятельность органов внешних чувств, то было бы удивительно, если бы в этом случае не преступались границы чувственного восприятия. Следовательно, в изречении Горация: "Post mediam noctem, cum somnia vera" заключается все-таки больше правды, чем сколько хочет признавать ее за ними наша школьная мудрость, и нет сомнения в том, что, если бы мы могли вспомнить видения нашего глубокого сна, то увидели бы, что в них содержатся все так называемые чудеса сомнамбулизма.

Что сон не только представляет собой отрицание бодрствования, но имеет и свои положительные стороны, это обнаружилось из многих вышеуказанных особенностей его, содержащихся в сомнамбулизме в увеличенном виде. Поэтому сон и сомнамбулизм, родственные в действительности, не должны быть изучаемы отдельно, что, однако, делается большинством исследователей и что приводит их к плачевным результатам. Явления обыкновенного сна выступают в сомнамбулизме в увеличенных размерах, а потому и с большей ясностью. С другой стороны, явления сомнамбулизма относительно редки и очень спорны. На одного врача, наблюдавшего и изучавшего сомнамбулизм приходится двадцать других, ничего не видевших, ничего не изучавших и огульно все отрицающих только потому, что сомнамбулизм не ладит с их материалистическими системами и низводит всю физиологическую науку вместе с ее вивисекциями на степень науки очень низкого порядка, науки, открывающей не причины явлений, а только сопровождающие их другие явления. Вот почему понадобились – и это через сто лет после Месмера! – публичные сеансы магнетизеров, чтобы повернуть официальную науку на надлежащий путь. Но когда окажется, что оспариваемые явления сомнамбулизма в своей элементарной форме имеют место в наших обыкновенных сновидениях, то у нас будет непреложное доказательство их действительности и просвещенный скептицизм должен будет еще ниже опустить свои паруса.

Но и лунатизм, как третья форма жизни человека во сне, сопровождающаяся переходом видений в действия, обусловленным переходом раздражений с нервов чувствования на двигательные нервы, не может быть отделяем по произволу от обыкновенного сна, но должен быть изучаем сравнительно с другими формами этой жизни.

В результате всего предыдущего оказывается, что видения обыкновенного сна, насколько они доступны воспоминанию, почти исключительно представляют собой лишенный реального значения бред. Это зависит от действия препятствующих свободному течению сновидения деятелей; в глубоком сне эти деятели исчезают, отчего должен исчезнуть и результат действия – смутность сновидения. Этого нельзя доказать прямым путем, так как в этом случае отсутствует запоминание сновидений; но это может быть вполне доказано косвенно, всецелым родством сна и сомнамбулизма, приводящим с собой не только правильные ряды представлений, но и законообразное отношение к внешнему миру, а следовательно ясновидение.


<<<<< || >>>>>


Создатель библиотеки: Андрей Хахилев