|
|
******* Сашу встречали прямо у трапа самолета. На поле аэродрома стоял зеленый забрызганный грязню уазик. Немногословный прапорщик попросил у Саши документы. И убедившись в том, что она — это действительно она, принял у нее веши и предложил сесть о машину. Дорога была долгой. Солдат вел машину, прапорщик сидел на переднем пассажирском сидении и скупо отвечал на Сашины вопросы. Она хотела узнать, куда они едут? Почему номера этого учреждения нет в базе? Какому ведомству оно подчинено? От чего такая срочность — что-то стряслось? «Я не уполномочен», — в этих трех словах, по большому счету, уместилось бы все, что сказал ей за время поездки сопровождающий.
******* С аша смотрела в окно. Мимо нее пробегали то поселковые, то деревенские пейзажи, а то и просто лес — вековой, раскинувшийся на покатых холмах. Саша уже и забыла, что такое бывает, что улицы и многоэтажки — это еще не все. Глядя на эти бескрайние просторы, укутанные голубым небом, на величественные ландшафты, Саша, наконец, расслабилась. Когда это было последний раз?! И не вспомнить. Ее веки отяжелели, она подогнула ноги, замоталась в плащ и задремала. — Приехали. Выходите! — скомандовал прапорщик. — Вас уже ждут. Саша открыла глаза и посмотрела в окно. Впереди административное здание, справа плац, чуть дальше высокая ограда с решеткой. Какая-то зона... ПСТ 87/6. А дальше, за холмами, — тонкая линия багряного зарева. Солнце опустилось за горизонт, оставив после себя окровавленные облака. — Послушайте, а меня, может быть, сначала разместят? — осведомилась Саша, выйдя из машины и оглядевшись. — Я бы хотела привести себя в порядок с дороги. Да и поздно уже — девятый час. Неужели кто-то еще на работе? — Сказано доставить в любое время, — отрапортовал прапорщик и указал направление движения. «Видимо, они хотят мне документы передать. Чтобы я успела с ними ознакомиться до завтрашнего утра, — сообразила Саша. — А завтра все решится, и я уже поеду обратно». Следуя за своим провожатым, Саша вошла в здание. У нее снова проверили документы — все, включая командировочное удостоверение. И это странно, потому что уж на какую-какую, а на эту бумажку никогда никто не смотрит. Обычно сам командированный беспокоится о ее оформлении. Дежурный офицер долго сличал Сашину фотографию с оригиналом, изучал печати и штампы, задал несколько странных вопросов. Под конец Сашу попросили предъявить к досмотру вещи. А под конец всего была вызвана дама, которая в отдельном помещении осмотрела саму Сашу! «Господи, что это за место такое?!» — не понимала Саша. Ее вызвали для оказания помощи, как ценного специалиста. Но вместо уважительного и благодарного приема, ее обыскивают! Причем по полной форме! Да, с каждой минутой Саше все меньше и меньше хотелось задерживаться в этом забытом богом месте. Обычно люди, служащие в таких — удаленных от центра — подразделениях, голодны до общения. Друг о друге они все знают. Любая внутренняя новость проглатывается молниеносно. Поэтому им всегда интересно встретить нового человека. Расспросить его о том о сем, как дела, что творится в мире, просто поговорить. Но здесь, казалось, все было наоборот. «Бред какой-то! — подумала Саша. — Поскорее бы это все закончилось...» Наконец, Сашу провели внутрь. Но она не переставала удивляться. Такое количество закрывающихся по всей форме дверей можно встретить только в образцовых СИЗО. Ну в крайнем случае в самой тюрьме. Но уж никак не в административном здании! А дежурные по каждому коридору?! А камеры видеонаблюдения во всех углах?! «Они тут что, в условиях боевых действий живут?» — недоумевала Саша. — Василий Васильевич, разрешите? — дежурный офицер просунул голову в кабинет начальника тюрьмы. — Чего тебе? — ответил ему раздраженный мужской голос. — Прибыло ожидаемое лицо, — доложил офицер. «Боже мой! Это надо же — «ожидаемое лицо»! У меня что, фамилии нет? Или звания в конце концов?!» — Саша почувствовала, как накопившееся раздражение заклокотало у нее внутри. — Так пусть войдет, черт возьми! — гаркнул мужчина. — Есть! — выпалил дежурный офицер и пропустил Сашу в кабинет. — Проходите. В длинном кабинете начальника тюрьмы, похожем на гроб, был сумрачно. Стол у дальней стены был абсолютно пуст. Только лампа — тусклая, с зеленым абажуром. На стене — чей-то портрет. Но чей, не разобрать. Справа и слева, вдоль стен, тянулись два длинных ряда стульев. Спартанские условия. — Это вы что ли?! — грузный, похожий на бурого медведя, мужчина, одетый по-домашнему — в свитере и штанах, встал из-за стола и уставился на Сашу с нескрываемым презрением. — Они что там в конец сдурели?! Ребенка мне высылают! — Простите?.. — Саша прокашлялась и понизила тембр голоса. — Это вы мне?! — А вы не кашляйте, не кашляйте! — продолжал Василий Васильевич. — Детский сад! Это они детей теперь спецагентами называют?! — Что вы себе позволяете?.. — коли так, Саша решила защищаться. — Вы понимаете, что вы говорите? Василий Васильевич тем временем подошел к Саше и оглядел ее со всех сторон, как фарфоровую куклу. На вид ему было лет пятьдесят пять — шестьдесят. — Я что думаю , то и говорю, деточка! И сейчас я думаю, что начальник здесь я. И я просто не допущу вас к работе! Пусть вас хоть от Господа Бога спускают! Через мой труп! Саша потеряла дар речи. Что ей делать? — Вы может быть думаете, что я сама в эту командировку напросилась? — сказала она через секунду. — Мне приказали. А я приказы выполняю. — А я отменю этот приказ, черт бы меня побрал! — Василий Васильевич сел на стул. — Они что себе думают?! Совсем охренели! Так, как вас там?.. Хотя ладно, не имеет значения. У вас теперь новый приказ: кругом, шаго-о-ом марш! Слышите меня?! Давайте, проваливайте... Саша почувствовала, как ее ноги сами собой разворачиваются «крутом». Но не по команде, а от обиды, от бессилия, оттого, что она не может больше терпеть это унижение. «Считаем до десяти. Раз, два, три... — Саша стояла на месте, как вкопанная. — Нужно взять себя в руки». И снова закашлялась. — Вы еще здесь? — якобы «спросил» начальник тюрьмы.
|