|
|
******* И лья вошел в зал для совещаний. Начальники отделов повскакивали со своих мест, как пластмассовые неваляшки, и загалдели. «Радужные» приветствия перемежались в этом шуме с поздравлениями: «С наступающим днем рождения, Илья Ильич!» — Здравствуйте, здравствуйте! Спасибо! — оборвал их Илья и прошел на свое место во главе длинного стола. — Кто будет докладывать? — Иван Рубинштейн! — представился молодой человек, директор рекламного агентства. Илья мысленно улыбнулся: «Иван Рубинштейн — это сильно!» — Начинайте, и покороче, — скомандовал Илья и уставился в окно, чтобы не видеть трясущегося как осиновый лист докладчика. Потянулись долгие, бессмысленные выкладки, содержавшие в себе характеристики потенциального потребителя, фирм-конкурентов, ценовых диапазонов, возможных маркетинговых стратегий и т. п. — Вы перейдете к делу когда-нибудь? — спросил Илья на десятой минуте К делу? — переспросил Иван Рубинштейн. — К нему родимому, к нему! — сорвался Илья. Несчастный юноша задрожал еще сильнее и, заикаясь, принялся излагать основные пункты представляемой им рекламной кампании с бюджетом в три с половиной миллионов долларов. На большом, в полстены, экране замелькали какие-то графики, схемы, потом варианты логотипов, упаковок, рекламные материалы — проспекты, плакаты и т. п. Илья разлегся на столе, подпер голову руками и стал зевать. — Поскольку мы обращаемся к человеку, апеллируем к значимым для него ценностям, а вся линия товаров призвана подчеркнуть значение его личности, примат его интересов и желаний, поощряет его чувство достоинства и самоуважения, основным слоганом или, если угодно, даже девизом рекламной кампании может стать хорошо узнаваемая и, вместе с тем, звучащая совсем по-новому фраза «Человек — это звучит гордо!». — Что?! — Илье на миг показалось, что он ослышался. — Что вы сказали?! Совпадение казалось странным, даже нереальным — только что Илья думал над этой фразой! Она совершенно случайно всплыла в его сознании и даже вывела его из себя. По чему о своей гордости и чести человек вспоминает только «на дне»?! Почему именно в миг падения, когда надо рвать на себе волосы и сгорать со стыда, ощущая собственную ничтожность. Всего четверть часа назад, глядя на заискивающих перед ним работников, Илья думал об этих словах Горького как об исключительной глупости и величайшем парадоксе. Только что его трясло от мысли, что люди не видят, не сознают своей низости и не понимают всего ужаса своего положения. А теперь, вдруг, ни с того ни с сего, эта фраза предлагается ему в качестве слогана его рекламной кампании! Не может быть... Это странно, действительно странно. Человек гордится не своими достижениями, не плодами своего труда, не своими поступками, наконец, а тем просто, что он человек. Но ведь это же абсурд, нелепость! Почему бы в таком случае и червю не воскликнуть: «Червь — это звучит гордо!» — Чем вы гордитесь?! Тем, что вас произвели на свет человеком?! В чем здесь ваша заслуга?! — Я понимаю, — докладчика била мелкая дрожь, — что мы рекламируем не человека, а линию товаров, но, по сути, это же товары для человека. Рекламируя человека, мы рекламируем товар. — Рекламируя человека?.. — растерянно произнес или, вернее, даже прошептал Илья. — Ну, в смысле... — Гениально! Это просто гениально! Вы решили за мои деньги рекламировать человека?! Я вас правильно услышал?! — Ну, мы... Я... — Я не собираюсь рекламировать дерьмо! — с каждой секундой Илья распалялся все сильнее и сильнее. — Вы меня поняли?! Я понятно выражаюсь?!! Нет, наверное, непонятно! Сейчас будет понятнее! Я лучше буду рекламировать дерьмо, чем то, что вы мне предлагаете! Слышите вы меня?! Включите свои мозги хотя бы на пару секунд, Иван Рубинштейн! Чем вы всю жизнь занимаетесь? Вы — директор рекламного агентства?! Вы дурите и «парите» то, что сейчас, вдруг, с какого-то перепугу, собирались рекламировать! Вы же должны быть специалистом по их разводке, черт бы вас побрал! Что?! Что, я вас спрашиваю, звучит гордо?! Несчастный директор рекламного агентства приобрел необыкновенное сходство с раздавленным дождевым червем. «Черт, почему я живу среди таких кретинов?!» — гулким эхом прокатилось в голове Ильи. — Человек — это звучит гордо! — продолжил он вслух, передразнивая Ивана. — Вы что, действительно так думаете?! — Не важно, что я думаю. Мы выполняем требования заказчика, — пролепетал тот. — То есть вы не думаете, что человек — звучит гордо?! — Илью несло, он не мог остановиться. — Если я вынужден говорить это по желанию заказчика, а я человек, то... — молодой человек, казалось, окончательно растерялся. — То уже не звучит?! — продолжил его мысль Илья. — Так зачем вы тогда говорите?! — Потому что вы хотите это услышать, — перепуганный, едва живой Рубинштейн вдруг подал признаки жизни. — Да откуда вам знать, что я хочу услышать, а что нет?! — А вы знаете, что вы хотите услышать? — глаза Ивана перестали растерянно бегать из стороны в сторону и остановились. — То, что я живу среди отчаянных кретинов заорал Илья. — Вы живете среди отчаянных кретинов, Иван поднял глаза и посмотрел на Илью. — Да! — Это я вам говорю: «Вы живете среди отчаянных кретинов», — отчеканил Иван, произнося при этом каждое свое слово почти шепотом. — И что?! — Илья вдруг стушевался. — Этим кретинам вы собрались продать свою продукцию, потому что вам нужны их деньги. — Ну и... — Ну так давайте скажем им: «Вы не кретины, вы — люди. А человек — это звучит гордо», — сказав это, Иван вытер испарину, покрывшую его лоб, и сел на свое место. — Если вы собрались лгать — лгите по-крупному, а если вам дорога ваша правда, то не лгите. Уйдите и не мучайте никого. Да, вы живете среди кретинов. Вот я — хороший пример. Сижу, выдумываю эту галиматью. Боюсь, что она вам не понравится, боюсь, что останусь без работы, что все будут на меня плевать. Боюсь, что жена скажет мне: «Ты — неудачник!» Боюсь, что родители скажут: «А мы тебя предупреждали...» Да, я боюсь! Сижу, боюсь и пишу: «Человек — это звучит гордо!» А что вы прикажете мне писать?! Что все — козлы?! Но ведь все друг о друге так и думают: себя считают самыми умными, а других — козлами. Вот и получается, что все козлы в квадрате. И что? Что делать-то?.. Казалось, еще секунду, и Иван или расплачется, или упадет в обморок. Илья почти завороженно смотрел на этого юношу, испуганного собственной смелостью. Он верно и сам не ожидал от себя такой тирады. Еще бы — человек, которому он все это сказал, в последние годы не слышал «Нет!» даже от руководителей министерств. Подчиненные Ильи сидели в оцепенении и испуганно хлопали глазами. — Захарьин, прими у него проект, — тихо сказал Илья и направился к выходу. — Начинайте работать. У двери он остановился, обернулся и подошел к Ивану. Обвел немигающими глазами сидевшую в креслах публику, наклонился к уху Ивана Рубинштейна, в гробовой тишине зала произнес: «Только не обосрись».
Илья вышел на улицу и сел на заднее сидение своего автомобиля. «В загородный дом!» — сказал он водителю. По пути к машине Илья выключил свой телефон. Сегодня он уже больше никого не хотел слышать. Уехать, скрыться ото всех — самое лучшее решение. «Но почему так неспокойно на душе? — Илье казалось, что сейчас, сегодня в его жизни должно что-то случиться. — Нет, ерунда! Просто он боится своего тридцатилетия. Предрассудок, глупость. Все будет нормально». Он вдруг почувствовал сбивающееся с ритма биение своего сердца, шум в ушах и странную боль в голове.
|