|
|
******* — Д анила, ты помнишь Кристину? — спросил я. Мне было важно понять, находится ли в этой части Данилиного сна информация о предыдущем дне. — Кристину? — Данила задумался. — Да, в ней первая Скрижаль Завета! — я попытался навести его на мысль. Прошла секунда, другая, потом третья. Напряжение росло. Мне показалось, что время тянется бесконечно. И я уже готов был отчаяться, как вдруг Данила поднял голову и посмотрел на меня глазами человека, вспомнившего что-то необыкновенно важное: — Да, да! Я помню! Я помню Кристину! Мы так долго искали ее! Я подсел к нему, взял за руку и сказал: — Данила, сейчас нам надо будет сосредоточиться и удерживать в своем сознании образ Кристины. Это поможет нам попасть в ее сон. — Как скажешь, Анхель! Конечно! У меня отлегло от сердца — первый этап прошел удачно. Сейчас, если мы оба сможем сконцентрироваться на образе Кристины, то попадем в ее сон. Только бы она спала сейчас! Время опять потянулось с черепашьей скоростью, словно бы увязло в какой-то трясине. Я сосредотачивался на образе Кристины, и Данила сосредотачивался, но попасть в ее сон нам так и не удалось. Может быть, я что-то не так делаю?! Я открыл глаза и слегка толкнул Данилу: — Данила, видимо, надо идти. — Хорошо, Анхель. Мы вышли из дома в беспросветную ночь. Луну скрыли тучи. Лишь напрягая зрение, можно было различить силуэты предметов. Но и то с большим трудом. Я прочел заклинание внутреннего света, известное мне еще с детства. К счастью, это подействовало — лес озарился слабым светом. Деревья и кустарники словно подсвечивались изнутри темными, зелеными лампами. — Идем, — сказал я Даниле и снова взял его за руку. — Думай о Кристине, представляй себе ее образ. — Хорошо, — ответил Данила, и мы пошли. Трудно сказать, сколько времени продолжалось наше путешествие — может быть, час или два. А может быть, и десять минут, минуту. Вдруг, Данила споткнулся и замешкался. Сначала я не придал этому никакого значения, а потом оглянулся и увидел, как на моих глазах Данила буквально проседает в почву. Земля словно бы размякла под ним, стала жидкой, топкой. — Данила! — закричал я и попытался вытащить его на поверхность. Но чем больше я тянул своего друга, тем сильнее он увязал в земле. Постепенно и я оказался в этой затягивающей нас воронке. Тут на моих глазах картина переменилась. Мы уже были не в лесу, а на песчаном обрыве. Данила висел над пропастью, а я, лежа на краю осыпающегося склона, держал его за руку. Страх объял меня, я был в панике. И когда наше падение казалось мне уже неизбежным, Данила поднял голову, посмотрел на меня снизу вверх и произнес: — Не надо держаться, освободись... — в его глазах читалось спокойствие и уверенность, он улыбался. — Освободиться?.. — я все еще не мог побороть свой страх. — А что ты боишься потерять? — спросил Данила. Этот вопрос Данилы стал для меня моментом истины. Я, понимающий, что нахожусь во сне, боялся разбиться, погибнуть. А Данила, который не контролировал свое сновидение, не понимал, что спит, задал мне этот — простой и совершенно очевидный — вопрос: «Что я боюсь потерять?» Действительно! Что мы боимся потерять в смерти? Если вся наша жизнь — это лишь наши привязанности, если мы — это наши привязанности, то подобная потеря — это не утрата, а обретение свободы. Если же мы — это наша душа, не связанная с этим миром, то мы и вовсе ничего не теряем! «Что ты боишься потерять?» — прозвучал в моей голове голос Данилы. Господи, да я ведь ничего не боюсь потерять. Напротив, моя цель — найти! Я посмотрел на Данилу, в его светлые, улыбающиеся глаза и снял усилие. Мне подумалось, что сейчас мы будем падать. Но мы, напротив, стали взлетать, подниматься вверх. И тут я увидел, что за нашими спинами развеваются большие невесомые крылья. Мы проносились над бескрайними таежными лесами. Под нами лежали необозримые ландшафты — гигантские горные хребты, степные просторы, заснеженная тундра, покрытый льдом океан. Глубокие озера и нетронутые человеком долины радовали глаз. Бурные реки и отвесные скалы завораживали. Весь мир, казалось, лежал у нас на ладони. И вдруг...
|